С. Блинцовский

ПЯТЬСОТ СТРОК O ВЕКСЛЕРЕ…

И ЕЩЕ ПЯТЬ СТРОК…

«В дерево, которое плодоносит, всегда бросают камень, чтобы сорвать с него плоды»... И бросали, и срывали. Для себя. А Вениамин Яковлевич был воистину заслуженным учителем, весь город знал это, он был Народным учителем с большой буквы в сознании десятков тысяч своих бывших учеников, их родителей, учительства города-и без официального оформления...».

ДРЕВНЕЕ правило гласит: об умерших говорить xopoшо либо молчать. И писать тоже. Однако правила имеют исключения или запросто игнорируются. Особливо в нашей державе. И говорят, и пишут (в некрологах, статьях) об определенной категории ушедших в мир иной, как об ангелах во плоти: был он-де скромный, отзывчивый, порядочный, чуткий, талантливый и т. д. и т. п., хотя ни одного из названных свойств и в помине не было. Примеры? Их сколько угодно.

К чему столь необычное и «странное» начало очерка о действительно прекрасном человеке, директоре одной из крупнейших школ города - Векслере Вениамине Яковлевиче?

Не будут ли многочисленные похвалы превосходной степени эпитеты, столь щедро расточаемые в адрес Векслера многими десятками; людей, о которых я расскажу, тысячами знавших его, которых назвать не в состоянии, тоже гиперболой? Ни в коем случае. Отнюдь!

О Вениамине Векслере писать легко и одновременно трудно.

Легко потому, что не надо лгать, изворачиваться, не приходится кривить душой, лицемерить. Все, что будет сказано о нем, - правда, а не дань злополучной «моде». И сколько бы ни говорили о нем хорошего, всего не исчерпаешь, еще многое останется, как говорится, за кадром.

...С Вениамином Яковлевичем я встречался свыше тридцати лет, работал с ним в одной школе, но как ни пытался вспомнить о нем хоть что-нибудь «сомнительное», ну, хоть какой-то «пустячок» - не вспомнил. Упрашивал друзей, объяснял, что пишу о нем статью, читатель может не поверить, что личность столь безупречная, - для меня хоть крохотная отрицательная черточка о нем - находка, на вес золота - никто мне не помог! Разве что жена Вениамина Яковлевича, Софья Израилевна, спасибо ей большое, принатужилась, после продолжительного молчания, «посетовала», что посидеть за столом, даже праздничным, по-человечески, как все люди, часа два-три не удавалось: вечно школьные дела, куда-то торопился, что-то писал, на работу уходил чуть заря, возвращался под вечер, очень поздно, иногда в полночи. А как всегда хотелось побыть вместе, рядом, с ним было так хорошо, надежно. Как видим, даже этот «пунктик», наконец, найденный «недостаток» оборачивается своей противоположностью - положительной стороной: Векслер и труд - синонимы. В работе был весь смысл его жизни.

Так почему же писать о нем трудно? Располагаю о нем необъятным материалом: письма-воспоминания его бывших учеников, учителей, запись устных рассказов о своем учителе и друге, коллег по двум школам - «четырнадцатой» и. «сороковой»; биографические сведения из раздобытой в Нижегородском роно трудовой книжки Векслера, записи бесед со вдовой и детьми, - Нинель и Марком; собственные воспоминания.

...Познакомились мы в первых числах сентября 48-го года в кабинете директора средней школы рабочей молодежи № 5 тогда Куйбышевского, ныне Нижегородского района. Он пришел устраиваться на работу в качестве учителя математики: кто-то ему подсказал, что в школе есть вакансия. Хорошо запомнилась внешность соискателя. Молодой, высокого роста, худощавый, стройный, с чуть продолговатым очень симпатичным, я бы даже сказал - красивым интеллигентным лицом, в очках, густая, черная, как смоль, волнистая шевелюра. Мягкая застенчивая улыбка. Одет по тем временам довольно прилично. При галстуке.

Пришлось его, однако, разочаровать, за несколько дней до начала учебного года роно прислал учителя.

Разговорились... Он поведал, что окончил университет - физико-математический факультет. Диплом с отличием. Сотрудничал в университетской многотиражке или был в ее штате - теперь уже не помню. Впечатление произвел самое благоприятное. У меня урока не было, так что не намекал, что пора «закругляться», наоборот, - беседовали минут двадцать-тридцать. Покорил. Пыль в глаза не пускал, без фанаберии, но из разговора, каждой произнесенной фразы так и искрился интеллект, глубокое знание жизни, эрудиция. До этой встречи не так уж часто приходилось общаться с такими яркими молодыми людьми - личностями. В институте, помню, - молодой поэт Николай Глазков, из учителей - молодой талантливый директор школы № 30 Николай Рат. Да еще два-три молодых эрудита.

Трудно сказать, кто был более огорчен, что место учителя было занято: гость или директор. Думается, что именно директор.

Частенько вспоминал его, иногда встречались на улице, однажды у кого-то из знакомых дома разговаривали о школьных делах, шутили, у него это хорошо получалось.

Знал, конечно, где он работает и что работой своей доволен.

Однажды он признался, что, приходя устраиваться в вечернюю школу (замечу, что они в то время были не хуже, а даже лучше дневных: большинство парней прошли фронт или работали на предприятиях, знали жизнь, ученицы - тоже почти все старше учеников дневных школ, а посему учились не за страх, а за совесть!), он уже был оформлен на работу в считавшейся одной из лучших городских школ - №14 и приступил к работе, но задумал перейти в вечернюю, чтобы днем заниматься наукой. Спросил Вениамина, почему с красным дипломом не попытался попасть в аспирантуру и там этой самой наукой заниматься. Наивный человек! Он со своей неизменной обаятельной улыбкой, не без горечи сказал, что «пытался», но помешал пресловутый «пятый пункт". Взяли туда не «круглого» отличника, а чьего-то племянника. Слова, «безродный космополит» уже начинали свое победоносное шествие по необъятным просторам нашей родины.

В сентябре 49-го я перешел на работу учителем литературы в школу мальчиков № 14, где Вениамин Векслер начинал свой второй учетный год, был он классным руководителем 8-го «Б» класса, а меня, увы, назначили руководителем 8-го «А», где половина учеников - сыночки именитых граждан города. Впрочем, они довольно прилично учились и даже вели себя сносно, но чувствовалось - с норовом подростки, палец в рот им не клади.

Векслер был учителем и классным руководителем отменным, я это сразу понял, так как мальчики в нем души не чаяли, любили и обожали. А у меня после работы со взрослыми, которые были мне ровесниками и даже старше, не все не все получалось, как хотелось бы. Векслер тактично что-то советовал, подсказывал, явно хотел помочь освоиться. Даже, помню, набросал план классного руководства. Он помогал многим. О его доброте говорили в школе все учителя.

На второй или третий день работы он взял в учителей журнал моего 8-го «А», открыл страницу со списком учеников, пальцем указал фамилию одного ученика, потом другого, предложил прочитать фамилии вслух. Читаю: «Гольберг.., Егоров... » - «Определите, кто они по национальности». Не мудрствуя лукаво, говорю: «Гольберг - еврей, Егоров - русский». Векслер весело рассмеялся «Наоборот, Гольберг - чистокровный русский, Егоров - чистокровный еврей». Тут же будто невзначай заметил, что отец Гольберга - начальник областного отдела НКВД (или милиции?). «А этот ученик - Р., имейте в виду, - сын второго секретаря обкома партии. Этот.., этот... этот...». Предупреждал, видимо, чтобы я не зарывался. Вениамин Яковлевич сразу понял, что я далеко не Талейран, и хотел уберечь меня от неприятностей.

На педсоветах директор школы Г. А. Гусаков и завуч Л. Н. Иванов неизменно говорили о нем: молодой и растущий! Это означало, что Векслер уже «состоялся». Ждут от него еще большего.

Я несколько раз побывал на его уроках. Он предпочитал быстрый темп, проводил беглый опрос, подымая с парт чуть ли не треть класса, а, может, и половину его. Почти все отвечали бойко, правильно, быстро и очень раскованно. Задавал каверзные вопросы: предлагал такие уравнения, которые не имеют решения, и не любил, когда "ученик" давал поспешный, скоропалительный ответ. Он приучал учеников думать, мыслить. Учителя математики школы говорили; что, посещая его уроки в параллельных классах, замечали, что одну' и ту же тему он в каждом классе дает по-разному, иначе, не повторяет приемов. Уже тогда у него можно было многому поучиться. И не только учителям математики. Новаторство и эксперимент были его коньком.

В 50-м Мы расстались и после этого много лет не встречались или только урывками виделись. Правда, я много слышал о нем, читал в газетах статьи о талантливом педагоге, прочитал и Указ о награждении его орденом «Знак Почета» и по телефону искренне поздравил с наградой. Несколько раз в один тот же заезд отдыхали в доме отдыха «Учитель». Вот уж где наговаривались вволю. Он уже давно работал в другой школе. И вот, наконец, в 1977 году я внял его приглашению прийти туда. Хотя это выглядело несколько по-иному. Областное радио предложило мне как учителю пишущему сделать радиоочерк о «сороковой», математической школе, где Векслер директором уже 16 лет. Почти столько же лет мне потребовалось, чтобы осуществить приглашение прийти в гости и по делу тоже. Был там три дня. Не подряд, конечно: у меня свой уроки.

Куда девалась юношеская стройность. Передо мной сидел солидный, полноватый мужчина, правда, с почти такою же, как прежде, густой шевелюрой, обворожительной «векслеровской» улыбкой. Импозантный мужчина - учитель и директор школы № 40. А когда от усталости он снял на минуту очки (ни разу без очков не видел его), то во взгляде, хотя и усталом, увидел прежнюю пытливость, энергию, неподдельный интерес к гостю, какое-то любопытство: что, мол, изменились за промелькнувшие годы или нет? И столько во взгляде доброты - за это качество, как я уже упоминал, очень любили его в школе № 14, в которой он проработал целых 13 лет.

Во время второго или третьего дня посещения школы попросил В. Я. Векслера взять меня на урок. Он не возразил. У меня сохранилась запись урока. Приведу два фрагмента.

«Сегодня мы с вами приступим к новой теме - «Бином Ньютона». К слову оказать, Ньютон прожил 84 года, хотя родился хилым и слабым ребенком, и вряд ли предполагали, что он проживет столько... Научная деятельность Ньютона весьма обширная - и в области математики, и в области физики... А вот что касается «бинома», который носит его имя, то он к этой формуле имеет, между прочим, весьма отдаленное отношение... Он ввел буквенный показатель степени и распространил формулу на случай дробных отрицательных показателей. Однако строгого доказательства он не привел. Это доказательство было сделано значительно позднее - в конце XVII века швейцарским ученым-математиком Якобом Бернулли для натуральных показателей и в начале XIX века норвежским ученым-математиком Нильсом Генриком Абелем для дробных и отрицательных показателей. То есть здесь есть парадокс... И самое удивительное, - на надгробном памятнике Ньютона высечена формула «бинома Ньютона». Вот так...

А потом началось колдовство Векслера, его учеников. Они что-то, говорили, писали, решали и шумели. И смеялись. И опять на доске цифры, знаки, символы, числа - Бог знает что. Одним словом - «бином Ньютона»...

Математические знания, общая эрудиция, прекрасное владение языком (русским, конечно). Жаль тех, кто ни разу не присутствовал на уроках Вениамина Яковлевича. Особенно учителей математики. После этого урока я, кажется, и уразумел, что такое специализированная математическая - школа. В университете, куда я потом звонил на кафедру, ученые мне рассказали, что на приемных экзаменах преподавателя сразу «вычисляли» выпускников «сороковой». Образно говоря, стоило им только раскрыть рот, принимающий экзамен вопрошает: «Вы из сороковой?» и получает утвердительный ответ.

Теперь хотелось бы рассказать непосредственно о школе № 40, хотя бы, фрагментарно.

Не без мытарств, двухлетних настойчивых хлопот - они начались с 1959 года -Векслеру удалось пробить стену косности городского и областного отделов народного образования. Они, наконец, дали «добро» на создание первой в городе и области специализированной физико-математической школы. Учитель - математики сумел заглянуть в будущее, доказать целесообразность такой школы. Союзниками Вениамина Яковлевича были многие лучшие математики, его единомышленники; такие же энтузиасты, как он. Да и сама ситуация, жизнь, народнохозяйственные, научные, культурные задачи и цели стали его союзниками. В 1961 году школа была открыта. Векслер стал ее директором. Истины ради необходимо сказать: гороно и облоно впоследствии тоже стали сторонниками таких школ. Сейчас в области их около десяти, а тогда, в 1961, она была единственной не только в области. Помещалась она в небольшом двухэтажном здании на Гребешке. Было всего 10 кабинетов, а классов - 21, так что двух смен не хватало. Векслер изобрел «скользящий» график занятий - прекрасный выход из положения. Учащихся было всего 180.

Директор разработал новые программы для своей, школы, они стали «прототипом» для других подобных - школ в стране. Он впервые ввел факультативы.

Затем началось строительство нового здания. В строительстве принял участие выпускники, ставшие уже студентами вузов. Помогали даже родители учеников. И вот сейчас на одной из центральных улиц города - красуется она, «сороковая». Когда был в «гостях» в школе, в ней обучалось 1525 учеников!

Если сначала в математической обучались лишь старшеклассники, то по инициативе и обоснованному, аргументированному предложению директора школы обучение началось с первого класса. Кабинеты оснащены вычислительной техникой, радиоэлектроникой. Были организованы и созданы оздоровительно-трудовые лагеря - в сельской местности и в городе: «ОТЛ-40» и «Интеграл-40», ученическое научно-техническое общество - «УНОШ-40». Ежегодно проводятся научные конференции не только по математике и физике, но практически по всем школьным дисциплинам. Школа делает все для гармонического развития личности ученика. Почти все ученые города побывали здесь с докладами, сообщениями. Но важнее то, что серьезные доклады (так оценили их сами ученые) делают сами учащиеся.

Фестивали науки и искусства, которые проводятся в школе с 1971 года с участием гостей из других городов страны (22 города), нашли одобрение педагогической общественности страны и учащихся, а опыт «сороковой» был подхвачен в ряде городов страны.

Много энергии, физической и нравственной, было затрачено Векслером, учителями школы, чтобы всё это осуществлять. Фестивали. Даже один: попробуйте в городе разместить 200 делегатов, три раза в день их прилично накормить - и это в течение двух недель! - организовать для всех развлекательную программу, прослушивание более ста докладов, помещения и аудитории для этого... (Нет, не случайно ушел от нас неугомонный, неистовый директор так рано…).

Понимаю, что необходимо сказать: баста! Всего о школе рассказать немыслимо.

Прекрасно, что ученики и, выпускники математической школы № 40, а ныне школы-лицея помнят тех, «кто нес кирпичи.

Перехожу к письмам. Их у меня множество. Приведу лишь толику. И то, увы, с сокращениями. Себе лишь позволю дать к ним небольшие комментарии.

1. «Часто смотрю на эту фотографию: директор школы и резвящиеся перед ним его ученики. Тот, кто учился в других школах, поймет меня - это нетипичная картина. До 8-го класса я учился в - другой школе. При появлении директора, стальной женщины с прокурорским взглядом, ученики становились по стойке смирно и переходили с бега почти на строевой шаг.

   Когда я впервые переступил порог школы № 40, меня больше всего поразила атмосфера. Десятиклассники выглядели очень взрослыми, свободными, раскрепощенными людьми, учителя разговаривали и общались с учениками на равных. Тогда же я впервые увидел Вениамина Яковлевича Векслера. Но только приступив учиться в школе, и, особенно в старших классах, я разглядел и полюбил этого человека...

   Он был замечательный педагог. Но в первую очередь - замечательный человек. И этим были сплавлены неразрывно все его другие качества. Сколько раз наши уроки математики переходили в разговоры о жизни. Он мечтал, чтобы мы были честны, добры, активны, дерзали, не боялись больших дел, не боялись думать и говорить, умели бороться за свое дело. Он учил нас мечтать, раскрывая перед нами свои планы и осуществляя их на наших глазах. Од доверял нам, как друзьям, как взрослым людям, и от этого мы становились взрослее. Он был справедлив: в любой момент мы могли прийти к нему со своими конфликтами и знали, что нас рассудят по справедливости. Он воспитывал в нас не только математиков, но прежде всего людей.

   По всему городу, по Союзу теперь его друзья-ученики, люди, всегда готовые помочь своей школе. И я мечтал, что когда-нибудь раздастся у меня дома звонок и голос Вениамина Яковлевича на том конце провода скажет: «Алексей? Здравствуй! Это Вениамин Яковлевич. Тут одно дело есть, надо помочь...». А. Северухин, выпуск 1980 года, преподаватель политехнического института.

   Автор письма А. Северухин отметил то, чего я еще не успел сделать, отложив это «на потом»: биографические сведения о Вениамине Векслере я в жанровом плане решил привести в конце материала о своем герое. Но коль уж сказано в письме: «Но в первую очередь это был замечательный человек, коммунист», - то замечу, что первую часть характеристики я уже, кажется, как умел, подробно осветил, что же касается «коммунист», то скажу: Вениамин Яковлевич был им, причем очень честным, но не ортодоксом, «правоверным». Честнейший коммунист, он поддерживал и активно пропагандировал все хорошее, разумное, правильное, но был достаточно критичен и объективен, чтобы не суметь разглядеть неверное, ошибочное, тем более порочное, исходившее, из партийного аппарата: он осуждал травлю «инакомыслящих», не одобрял и не приветствовал многочисленные вмешательства в, скажем так, чужие дела. В школе ошибочному и порочному не кричал «виват!» и т. д.

2. «Плыви сам!» - это первое изречение Вениамина. Яковлевича, ставшее широко известным в кругах десятиклассников школы №40 образца 1961 года. Хотя произнесено это было на уроке математики, когда задачка не получалась, но подразумевалось и все остальное, и мы поплыли. Создалась легенда, что «сороковым» позволено все, что угодно, но как-то само собой получалось, что при кажущейся вседозволенности делали мы не такие уж плохие вещи. Это и команда Горького на всероссийских олимпиадах, состоящая преимущественно из учеников «сороковой»; это и победы в спортивных соревнованиях; это многочисленные турпоходы, агитпоходы, школьные вечера (не путать с дискотеками!); музыкальные, драматические и прочие «неформальные объединения» - что хотели, то и делали.

   Наверное, это одно из самых ярких проявлений педагогического дара Вениамина Яковлевича - то, что все три замечательных года он создавал у нас иллюзии полной самостоятельности. Я не припомню случая, когда директор что-то приказывал. Советовал- было, намекал-наверное, иногда, даже критиковал -но просто выражая свое мнение «на равных». Только став старше, мы поняли, что во всех наших делах - крупных и мелких-был он - его ум, его неистощимая фантазия, его идеи - но поданные с таким тактом, с таким уважением к любой инициативе учеников, что казались нашими собственными.

   У Вениамина Яковлевича не было приемных часов. В кабинет директора можно было приходить в любое время с любым вопросом и всегда найти внимательного слушателя, советника. М. Кособурд».

   (М. Кособурд, кандидат технических наук, окончил «сороковую» в 1964 году. В настоящее время живет и работает в Израиле).

3. «В памяти живо чувство постоянного восхищенного удивления педагогическим талантом Вениамина Яковлевича. Расскажу о двух его гранях.

   Первая - ориентир на потребности и запросы того времени, в котором предстоит жить и трудиться нашим выпускникам. Вот два примера. Он предвидел будущее электронно-вычислительной техники-и наши ученики овладели новый математическими «языками», составляли программы, причем не тренировочные программы-задачи, а нужные производству. Он понимал, что научно-технический прогресс не требует специалистов с широкой эрудицией, развитым мышлением, воображением, фантазией - и в нашей школе появились факультативные курсы, направленные на развитие школьников этих качеств. Идея введения факультатива школе принадлежала Вениамину Яковлевичу, а спустя несколько лет факультативы были введены в учебный процесс всех школ как обязательная форма обучения.

   Вторая грань его педагогического таланта касается общения с учениками. Слушая выступления директора на общешкольном комсомольском собрании, беседу с классом по «острому» вопросу, разговор на педсовете с «трудным» и его родителями,- я понимала, что нам, учителям, непреднамеренно дается блестящий педагогический урок, и мне всегда казалось-да и сейчас так кажется, что Вениамину Яковлевичу каждый раз удавалось найти самый лучший, а порой единственный путь к умам и сердцам учеников.

   Талант-это редкий дар, и я очень благодарна судьбе за то, что мне довелось с первых лет создания школы работать и творить вместе с этим замечательным Человеком. Н. М. Зверева.

   (Это рассказ Нелли Матвеевны Зверевой, доктора педагогических наук, профессора Нижегородского педагогического института им. Горького. В свое время она работала с Вениамином Яковлевичем в школе №40).

4. «Более сорока лет назад, осенью 1948 года, к нам, семиклассникам 14-й мужской школы, пришел новый учитель математики Вениамин Яковлевич Векслер. Не успели мы выучить его имя, как выяснилось, что в нашем 7б он будет классным руководителем.

   Мы сразу поняли, как нам повезло. В любом деле Вениамин Яковлевич был инициатором, организатором, - всем сразу. Ho - никогда не подменял собой ребят, выявлял нашу инициативу, а не делал за нас нашу работу.

   Сейчас уже трудно вспомнить все, что мы делали. Хотя я и был активным участником физико-математического общества, помню лишь некоторые темы: «Н. И. Лобачевский и его геометрия», «функция в науке и технике», «Жизнь и деятельность. С. В. Комлевекой».

   Лучше запомнился драмкружок. Поначалу ставили отрывки из «Недоросля» и «Ревизора», в 10-м классе - несколько сцен из популярной пьесы Всеволода Вишневского «Незабываемый 1919-й».

   В любом деле Вениамин Яковлевич умел показать нам перспективу, связь с «большой жизнью»: на уроках постоянно, где только можно, проводилась линия от происхождения математических понятий к их практическому применению. Если бы сейчас собрать вместе только тех учеников В. Я. Векслера, которые связали свою жизнь с точными науками, можно было укомплектовать целый НИИ. Я имею в виду его личных учеников»

   Эти воспоминания М. М. Шульца, старшего преподавателя ГГУ, дают мне повод рассказать о В.Я.Векслере то, что я, возможно, и опустил бы в очерке о нем, а именно: в свои школьные годы Вениамин занимался в студии художественной самодеятельности под руководством актера и преподавателя выразительного чтения театрального училища Г. А. Яворовского.

   Будучи директором огромной и важной школы, Вениамин Яковлевич участвовал в художественной самодеятельности (в драмкружке) при Доме учителя под руководством народной артистки СССР А.Н. Собольщиковой-Самариной.

5. «24 года назад я пришла учиться в 9 класс школы №40 и впервые увидела В. Я. Векслера. Тогда не могла я и предположить, какую большую роль сыграет он в моей судьбе. Всю жизнь я буду помнить то впечатление, которое произвел на нас, мальчишек и девчонок, на уроках: превосходное знание математики, умение вовлечь в работу весь класс, артистизм и эмоциональность, доброта и человечность. Это сейчас я могу оценить его уроки с точки зрения профессионала, выделить методы и приемы ведения урока. А тогда мы, как завороженные, внимали своему Учителю. Впоследствии он щедро делился со мной своим педагогическим мастерством, но никому не дано повторить его импровизаций.

   Я не сомневаюсь, что Вениамин Яковлевич был бы превосходным ученым, но он нашел себя в педагогике, и его вклад в науку -это суммарный вклад сотен его учеников.

   Сейчас, читая статьи педагогов-новаторов, слушая их выступления, я могу лишь удивляться и гордиться педагогическому предвидению Вениамина Яковлевича. Он был не только великолепным организатором - вся атмосфера в школе была пронизана духом «педагогики сотрудничества». Двери его кабинета всегда открыты для всех учителей и учеников выпускников и родителей.

   Вся его педагогическая деятельность-это пример для нас, а школа №40-это память об Учителе, Наставнике, Друге, Прекрасном человеке - ВЕКСЛЕРЕ ВЕНИАМИНЕ ЯКОВЛЕВИЧЕ! Умнова Н. С.»:

   (Автор этих воспоминаний-Наталия Семеновна Умнова, выпускница школы №40 III выпуска, ученица В. Я. Векслера, затем учительница этой школы. Ныне-директор лицея, так теперь именуется школа № 40).

   Особенно приятно предоставить слово коллеге по профессии - учительнице русского языка и литературы.

6. «Я пришла в школу № 40 29 сентября 1967 года. Был День памяти Г. Г. Маслякова, шла траурная линейка, склонились знамена, в торжественном молчании застыли ученики- звучала печальная музыка, было море цветов. А у памятника павшего героя в скорбном молчании застыл директор школы В. Я. Векслер, для меня, выпускницы истфила ГГУ, 23-летней, почти юной и тогда немного, самоуверенной и легкомысленной, здесь все было необычно, все трогало и западало в душу, такого в моей бывшей школе не было никогда.

   Прошло, 20 лет, а этот день- день первой встречи со школой №40 и ее директором остался в памяти и останется, очевидно, навсегда, а потом были беседы с Векслером, радушным и взыскательным, трогательным и требовательным человеком; который не жалея, не щадя себя, все отдавал людям, и всегда горел и умел зажигать других. Л.Ф. Тартыгина».

   У меня есть еще около 15 писем и записей рассказов о директоре «сороковой». Позволю себе привести последний из них, так как он представляется мне интересным, автор его умолял Вениамина Яковлевича буквально - накануне неотвратимого печального финиша «притормозить», лечь в больницу и серьезно полечиться. Но тот, увы, не счел для себя возможным внять разумному совету.

7. «Я много знал о Вениамине Яковлевиче от его учеников, но впервые познакомился с ним в 1974 году, когда пришел работать учителем в его школу.

   Вот некоторые его методические установки:

   «Делай так, чтобы ученик сам выводил новое и делал на уроке пусть маленькое, но свое открытие»;

   «Чем больше на уроке говорит учитель, тем хуже урок»;

   «То, что ты не можешь объяснить ученику 9-го класса за 2-3 урока, в 10-м, доведешь до его сознания за 15 минут».

   Эти и многие другие его высказывания с каждым годом звучат все современнее...

   Он всегда мечтал; мечтал о школьной обсерватории, о зимнем саде, мечтал создать школьный вычислительный: центр еще тогда, когда его имели только единичные вузы. Его мысли и мечты опережали время, вдохновляли тех, кто был ему близок, одновременно раздражая бюрократов - тех, кто не, хотел, да и не мог работать так, как он, и они активно проявляли себя, когда можно было бросить камень в адрес школы и ее директора.

   В. Я. Векслер работал в школе до последних своих дней. За неделю до его кончины я уговаривал Вениамина Яковлевича отдохнуть, полечиться, а он, махнув на меня рукой, говорил, что я ничего не понимаю, что в школе будет фестиваль науки и искусства, и он непременно должен все видеть. В день закрытия фестиваля один выпускник школы сказал: «Школа была для всех нас тем космодромом, с которого ушли в жизнь наши космические корабли, и капитаном этих кораблей был Вениамин Яковлевич Векслер». Зал поднялся в едином порыве и долго аплодировал. Я стоял рядом с Вениамином Яковлевичем, и он мне сказал: «Теперь ты понял, что я не могу отдыхать».

   Через три дня Вениамина Яковлевича не стало.

   Тело выносили из Дома ученых. Народу было столько, что движение трамваев по ул. Октябрьской было невозможно в течение получаса.

   Когда я приходил в школу, мне все казалось: вот сейчас выйдет, из своего кабинета Векслер - голова под дверной косяк - встанет устойчиво и громадно, громадный во всем, в мыслях, планах, делах и свершениях. Д. А. Эренкранц, учитель математики, отличник народного просвещения РСФСР, заместитель директора по научно-методической работе».

Комментарий к этому рассказу. Перечитайте вновь, слова воспоминаний Д. А. Эренкранца: «...тело выносили из Дома ученых». А почему собственно из Дома ученых, а не из школы № 40, которую Векслер создал, выпестовал и без года два десятилетия был ее директором? Оказали честь? Ничего подобного.

Видите ли, в соседнем со школой здании-дома политпросвещения-в это время проводилось совещание, на котором присутствовал, возможно и выступал на нем проходимец, но зато генерал Юрий Чурбанов, зятек «вождя». И вот, чтобы траурные мелодии оркестра не беспокоили «его, превосходительство», городские власти (честнее сказать-спинолизы!) указали отвезти гроб с телом не в школу, а в Дом ученых. А чиновные просвещенцы не рискнули - возразить. Попробуй! Как просто все делается в нашем цивилизованном, правовом и демократическом государстве...

Перечитайте в рассказе слова «...одновременно раздражая...» и далее.

Несколько учеников школы (из более полутора тысяч учащихся!) как-то скверно проявили себя. Кто виноват? Нет, не семья, родители, не скверное окружение вокруг дома сама система застоя. Виновата школа. Директор. Ученик изодрал возле дома штаны. Виноват, безусловно, директор.

Многие сотни работников просвещения имеют звание заслуженного учителя РСФСР. Векслера обходили стороной. И обошли.

На гражданской панихиде талантливый учитель литературы Николай Львович Рат честно и смело сказал: «В дерево, которое плодоносит, всегда бросают камень, чтобы сорвать с него плоды»... И бросали, и срывали. Для себя. А Вениамин Яковлевич был воистину заслуженным учителем, весь город знал это, он был Народным учителем с большой буквы в сознании десятков тысяч своих бывших учеников, их родителей, учительства города-и без официального оформления...».

Векслер ушел из жизни, но не из людской памяти. Хочу объяснить «странное» начало очерка. Было две черных рамочки о смерти в городской газете. Некролога не было. И я задумался: что «лучше»: некролог, скрывающий скверну в человеке, или отсутствие оного о прекрасной и беспорочной личности? По-моему, и то и другое плохо, но второе все же лучше.

В. Я Векслер умер в марте 1980 года, В трудовой книжке значится: «Уволен в связи со смертью». Да. Так принято оформлять: документ, А ему было всего 58. Я эту трудовую книжку передал вдове» Софье Израилевне. По рассказам членов семьи покойного В. Я. Векслера и по трудовой книжке приведу некоторые биографические сведения (данные, как принято говорить).

Родился в 1922 году. Школу окончил в 1939. Комсомолец. В этом же году поступил в университет. В связи с войной был мобилизован в армию, но через несколько месяцев отчислен из-за очень плохого зрения. Три года был инструктором райкома комсомола. Затем зав. отделом, кадров в обллегпроме. В1945 - директор профтехшколы при Горькместпроме. С февраля 1946 по май 1948-возобновление учебы в университете, студент. Диплом с отличием. В ГГУ до сентября 1948 года работал старшим лаборантом кафедры теоретической математики. С сентября 1948 года-школа. Награжден орденом «Знак Почета», четырьмя медалями.

Любил театр, шахматы и... Волгу! Почти все отпуска проводил на теплоходе. Знал неплохо еврейский язык. Бабушке письма писал именно на этом языке. Отдыхал, как уже было сказано выше, один месяц в году. Второй целиком отдавал школе. Я уже обмолвился, что привожу последнее воспоминание (Д. А. Эренкранца), хотя их еще много у меня. Все же позволю себе нарушить слово. Оправдание-стихи Н. Зверевой.

Автор этих чудесных и искренних строк - Нина Зверева выпускница школы № 40 1969 года. Ныне тележурналист.

Раздался вечером звонок:

Пять строк о Векслере! Пять строк...

Ищу слова. Как мало слов:

Директор - школьники - любовь.

Он создал школу; Создал нас,

И, значит, с нами в этот час.

Ах, если б он услышать мог...

Пять строк о Векслере. Пять строк...»