Поэт чести и доброты... Памяти Давида Самойлова

В середине 70-х годов Давид Самойлов написал такие строки: Я сделал свой выбор. Я выбрал залив, Тревоги и беды от нас отдалив, А воды и небо приблизив, Я сделал свой выбор и вызов... Написал и уехал с семьей в Эстонию, поселился в курортном городке Пярну и прожил там последние пятнадцать лет своей жизни.

Что побудило Давида Самойлова, человека общительного, всегда окруженного множеством друзей и почитателей,сделать свой выбор? Конечно же, причин было несколько - и желание сосредоточиться на работе, и создать необходимые условия малолетним болезненным детям и ощущение приближающейся старости, да и мало ли что еще! Но мне кажется, что главным было изначально присущее ему свойство его души и характера - стремление к внутренней свободе и независимости.

Он никогда не помышлял об эмиграции, понимая, что его стихия - русский язык, основа его творчества, а значит основа его существования в литературе. И все-таки слово "вызов" здесь не случайно. Да, это был вызов и вызов прежде всему самому себе, своему привычному шумному и многолюдному московскому укладу жизни.

Давид Самойлов никогда не был диссидентом, но он никогда не был и официальным поэтом. Его невозможно было встретить на многочисленных заседаниях и собраниях в Союзе писателей, он не примыкал ни к каким литературным группировками, никогда не участвовал ни в каких литературных и политических склоках и разборках. Он любил честных, талантливых людей, независимо от их возраста и положения, а плохие люди возле него сами не задерживались.

Понятие дружбы было для него священным. Через всю жизнь пронес он память о тех, с кем начиналась его поэтическая жизнь и кому не суждено было возвратиться с войны. Сколько пронзительных строк посвятил он погибшим друзьям:

Перебирая наши даты,

Я обращаюсь к тем ребятам,

Что в сорок первом шли в солдаты

И в гуманисты в сорок пятом...

... Они шумели буйным лесом,

В них были вера и доверье,

А их повыбило железом

И леса нет - одни деревья...

...А я все слышу, слышу, слышу,

Их голоса припоминая...

Я говорю про Павла, Мишу,

Илью, Бориса, Николая.

Он помнил их всех по именам, он любил их и признавался: "я сам теперь от них завишу"...

Но дружба для него - это не только память. Это и готовность придти на помощь. Когда в Москву после пятилетней ссылки вернулся Игорь Губерман, его не прописывали и он вынужден был скитаться по городам 101 км. Причем, как только Органам становилось известно его место жительства, его тут же выписывали оттуда, угрожая новым арестом за нарушение паспортного режима. И в эти тяжелые дни у меня раздался междугородный телефонный звонок "Это я, Дезик. Я все знаю. Скажи своему зятю, чтобы он немедленно приезжал к нам. Мы с Галей все решили: он получит в нашем доме постоянную прописку! Жить будет у нас".

Так все и стало: Губерман получил не только постоянную прописку, но через год Давид Самойлов добился снятия с него судимости, таким образом дав ему возможность прописаться в Москве и поселиться с семьей. Спасибо тебе, дорогой мой Дезик!

Когда мы отмечаем 80 лет со дня рождения поэта, в Эстонию приехали литераторы и артисты из Москвы, Петербурга, Киева, Риги, чтобы поклониться его могиле, постоять возле дома, где он жил, куда так часто приезжали его друзья Зиновий Гердт, Михаил Козаков, Лев Копелев, Валентин Никулин, Рафаэль Клейнер - всех не перечислишь. У дома теперь другие хозяева, но мра-морная мемориальная доска напоминает всем, что здесь, на ул. Тооминга, 4, жил Поэт ДАВИД САМОЙЛОВ.

А потом состоялся вечер в городской ратуше, зал был переполнен, и со сцены звучали стихи поэта на русском и эстонском языках, песни на его слова, воспоминания друзей.

На следующий день на кафедре литературы в Таллинском университете прошла научная конференция, посвященная творческому наследию Давида Самойлова, сообщений и докладов было множество. Достаточно сказать, что длилась конференция с утра до 8-ми вечера!

Дни, посвященные 80-летию Давида Самойлова, завершились в Таллинском Русском драматическом театре. Сердце мое сжималось болью, когда я переступала порог этого старинного здания - ведь именно в его стенах оборвалась жизнь Поэта.

23 февраля 1990 года здесь проходил, организованный Давидом Самойловым вечер, посвященный 100-летию Бориса Пастернака. Самойлов прочитал доклад о Пастернаке, вышел за кулисы, перекинулся несколькими шутливыми словами с любимым своим Зиновием Гердтом, специально приехав-шим из Москвы на этот вечер. Гердт шел на сцену читать стихи. Самойлову стало плохо, он потерял сознание. Врачу удалось на мгновенье привести его в чувство. "Все в порядке, ребята, все в порядке..." - проговорил Самойлов.

Это были его последние слова.

От сердца немного отлегло, когда я вошла в переполненный зал: партер, ложи, балкон, нигде ни одного свободного места. Много молодежи, совсем как при жизни поэта, и это было радостно!

Слава к Давиду Самойлову пришла довольно поздно. Его творческая судьба складывалась нелегко. Первая книга стихов вышла в свет, когда ему было уже за сорок, - лирика в послевоенные годы была не в чести, требовалось воспевать советскую действительность, а он этого не хотел, да и не смог бы. Приходилось зарабатывать на жизнь переводами. О нем так и говорили: талантливый поэт, но ушел в переводы. Каждая следующая книга выходила с трудом - редакторские и цензурные изматывающие придирки.

А он упорно продолжал писать о своем, о главном. И с каждой новой книгой росло число почитателей его таланта. Залы на его вечерах всегда были переполнены. Он был великий труженик. Продолжал заниматься переводами, достигнув в этом жанре поистине высочайшего мастерства. Поэты самых разных национальностей почитали за честь быть переведенными на русский язык Давидом Самойловым. Он написал замечательное исследование - "Книгу о русской рифме". Много лет работал над прозой, но его воспоминания вышли в свет уже после его смерти. Пьесы, поэмы, драматические сцены - диапазон его творчества необычайно широк.

Но главным для него всегда были стихи. Тончайшая лирика, которая занимает достойное место в ряду таких поэтов, как Тютчев, Блок, Ахматова.

С предвоенных лет, более полувека, дружба с Давидом Самойловым была неотъемлемой частью моей жизни. Когда он уехал в Пярну, мы переписывались - вот она передо мной, объемистая пачка писем. В этих письмах есть все: и рассказы о тихих семейных радостях, и размышления о текущей работе, и суждения о прочитанных книгах, и описания прихода зимы, весны, осени, и добрые слова о друзьях... Я часто перечитываю эти письма, и наше общение не прекращается. Иногда я даже пишу ему письма о том, о чем не успела написать ему при его жизни... Может быть, когда-нибудь эти письма сложатся в воспоми-нания. Но не будем загадывать...

А пока с днем рождения, дорогой Дезик! Ведь день, в который родится ПОЭТ, - вечный Праздник...

Лидия ЛИБЩИНСКАЯ