Любовь больше, чем правда. Глава 17

"Кому - пирог, кому - разлука"

А город во всю жил своим урбанизированным настоящим.

Как предписывается популярным руководством по флирту, Айша опоздала к месту встречи без двух минут на три часа. И Гнудсон, как предполагается, простил ее. Пометил лишь:

- Боюсь, что матушкин пирог с крольчатиной может нас не дождаться. Ты же знаешь - эти чертовы черномазые братья и сестры всегда такие голодные. И такие прожорливые...

Айша по памяти надула губки:

- Но я подумала, что лучше опоздать, чем прийти в твой дом в платье, не идущем к твоему галстуку?..

Инспектор чуть собственный язык не проглотил:

- Откуда ты знала, что я буду именно в этом галстуке?

Айша испытующе посмотрела на него:

- А у тебя есть другой?

- Нет.., - не мог солгать ей на первом же свидании полицейский.

- Теперь уже есть, - покачала неоцененным пробором Айша и со вздохом протянула Гнудсону галстук, - Дарю. Между прочим, это из последней коллекции "Чипполино". Можешь одеть его в следующий раз. Только предупреди, чтобы я с платьем не оплошала...

Гнудсон застенчиво и как бы небрежно сунул подарок в брючный карман:

- Обязательно... Спасибо... И идем...

Айша еще разок глянула на себя в витрину и решилась:

- Бежим. Летим. Я специально ничего не ела сегодня с утра и так хочу впиться своими зубами в хорошо перченый кроличий бочок...

Гнудсон был единодушен:

- И я тоже хочу в бочок...

И они рванули было за угол, но тут же столкнулись нос к носу с прогуливающимися по улице Чикитой и Большим оленем. После случившегося с девушкой родители ни на минуту не оставляли ее дома одну. Дипломата же попросили приглядывать за ней во время выходов и выездов. Б.О. был на седьмом небе от такого поручения.

- Осторожно, дети человека... - проворчал Большой олень встречным пешеходам, прикрывая корпусом очевидные достоинства своей пассии.

- Да это же Гнудсон, - всплеснула холеными руками Чикита, - старший капитан, вы меня не узнали?

Полицейский лукаво опустил уголки своих толстеньких губ:

- Конечно, узнал, госпожа Каплан. Это мой служебный долг - знать в лицо детей таких клиентов. Когда это требуется, разумеется...

- Ну, бросьте, бросьте эти никчемные субординации, - замахала леопардовой перчаткой Чикита. - На улице, когда не видит мама, я такая простушка. Тем более, что мы с вами официально знакомы. Помните прием в "Дипломате"...

Гнудсона этот посыл несколько передернул:

- Конечно, как не помнить. Я еще там на чьем-то банане задом по лестнице съехал. Два раза...

- Ну же, - улыбнулась Чикита, - в таком случае представьте меня своей очаровательной спутнице...

Гнудсон повернулся к своей пэри:

- Айша, это Чикита Каплан - дочь...

- Знаю-знаю, - дернула его за портупею Айша, - я видела вашу фотографию в газетах. Почти каждый день, почти в каждых новостях перемывают вам косточки. И, наверное…

Гнудсон поспешил заткнуть ей язвительный рот:

- Уважаемые Чикита и Большой Олень, это - Айша, моя...

Айша ощутимо натянула портупею:

- Твоя...

Но Гнудсон с честью вышел и из этой криминальной ситуации:

- Моя замечательная знакомая...

- А это, дорогие мои, самый большой в мире олень - посол Лафландии.., - перехватил инициативу в свои ловкие руки и тут же расшаркался Б.О. лично, - Олень не только большой, но и голодный как серенький волчище. Мы желаем перекусить в какой-нибудь достойной забегаловке. Нас, видите ли, уже тошнит от официальных фуршетов с лягушачьей икрой. Может, обозначите какое-нибудь отвечающее пищеварению заведение. Ну, конечно, и чтоб по скромному дипломатическому карману...

Айша указала было рукой за угол:

- Там есть неплохой китайский ресторан...

Но ее неожиданно прибил по плечу Гнудсон:

- А может, вы вдруг хотите вкусить самой разнастоящей негритянской еды с пылу с жару? Приглашаем вас к нам на пирог с кроликом...

- Пирог с кроликом, - плотоядно задумалась Чикита, - Как это романтично: пирог с кроликом и Большим Оленем... Хочу-хочу.., - захлопала она в ладоши.

- Замечательно, Чикита. Я тоже никогда не ел разнастоящей негритянской еды, - поддержал ее Большой Олень, сглатывая все прибывающую слюну.

Гнудсон же еще подлил масла в огонь:

- А на десерт у нас игра... Но правила мы вам потом объясним. А то, еще передумаете...

И они быстренько и вчетвером вломились к родителям Гнудсона, где уже во всю шел пир горой.

Первый, недождавшийся гостей пирог был давно съеден в полприсеста. В один присест доедался второй. По заданной программе румянился в печи третий.

- Какие у нас сегодня гости, - обняла толстушка Рони каждого из пришедших. - Сплошной верхний свет. Присаживайтесь и будьте как у меня дома. Расслабьтесь, вкушайте и переваривайте...

- Да уж, давненько к нам не забредали официальные делегации, - троекратно расцеловал всех крест на крест Джони и прослезился на сторону.

- Какие чистенькие, - кусали, щипали и исподтишка мазали кетчупом гостей Бобби, Чарли, Кристи и Молли.

- Угощайтесь, - вытащила Рони из духовки вовремя подошедший пирог. А когда гости набросились на отменно запеченного под тестом кролика, поманила Гнудсона на кухню.

- Да, мама.., - выскочил он из-за стола, крепко сжимая в кулаке перченую добычу.

Рони наставила руки в боки:

- И что ты удумал, сынок?

- Мама, что беспокоит тебя, ням-ням? - с полным ртом непонимающе пожирал ее глазами Гнудсон.

- Это твоя девушка? - указала Рони сквозь щель в занавеске.

- Чикита? Нет, упокой господи, - чуть не поперхнулся инспектор, - Она невеста то ли нефтяного миллионера, то ли вот этого дипломата. Мне она не по зубам...

Рони облегченно дыхнула:

- И слава богу. Смотри, какая она худая и прожорливая...

Гнудсон пытался глотать крольчатину без лишних слов:

- Ну что ты, мама. Чикита далеко не худая. В самый раз по антропологии - не убавить, не прибавить и грамма. А то, что ест таким манером, так просто люди оголодали на своей нервной работе...

- А эта? - Рони снова ткнула пальцем в занавеску.

- Айша? - остановил жевательные фрикции сын, сделал паузу и утвердил: - Да, но, увы, она еще не стала моей...

- О, господи, и не дай бог.., - затрясла всей своей квашней Рони, - Зачем тебе эта желтая? У них свои законы - у нас свои. Мы же имеем совершенно разные культуры, мировоззрения, моральные и социальные ценности, материальные стимулы... И кожа у нас разная. Она желтая и должна выйти за желтого. Ты черный и должен жениться на черной... Или хотя бы на такой смуглой как Чикита... Но какая она худая, эта Чикита, килограммов семьдесят не больше...

Гнудсон проглотил пирог, но не материнскую речь:

- А я-то всегда считал тебя антирасисткой и где-то даже аристократкой...

Рони монотонно зашагала по кухне:

- Ну, на словах-то мы все готовы выйти замуж за белого или за красного. Но тут же вопрос выживания расы. Пойми. Женишься ты на желтой, и у тебя будут потом цветные дети. У тех будут свои цветные дети. У тех свои. Пройдет несколько десятков лет и от черных людей камня на камне не останется. Все станут как разные цвета радуги. Только черного не будет в этом спектре. И я не хочу, чтобы в этой вселенской трагедии был виноват мой сын...

- Но, мама.., - схватился за ее голову Гнудсон, - Я.., я люблю эту Айшу...

От неожиданности Рони даже присела на кухонный комбайн:

- Что ж ты мне сразу об этом не сказал, сынок. Как я счастлива, что наконец-то у нас дома появилась девушка, которую любит мой чертов черномазый сын...

И Рони тут же прижала его к своей многострадальной широкоформатной груди. А потом, наполовину высунувшись из кухни, прокричала через весь стол:

- Джони, у меня будет сноха.

- Не торопись, мама.., - потянул ее за руку Гнудсон.

- А у меня, стало быть, появится невестка, - вскочил в восторге на стул Джони и в босую оттарабанил танец "сват-сват-пересват".

- Похоже.., - медленно поднялась со своего места Айша. Но ее тут же осадили набросившиеся со всех сторон Бобби, Чарли, Кристи и Молли:

- Сестренка, сестренка...

- Айша, я люблю тебя, - бросился к столу Гнудсон, стараясь удержать инициативу под контролем. - И хочу жениться на тебе...

- Это так неожиданно, - совсем растеряла свою хваленую обороноспособность Айша, - У нас на Востоке подобные предложения рассматриваются минимум в течение четырех лет...

- Но мы же на Западе, - заметил Большой олень, отгрызая кролику ухо.

- Какой ты умница, - резонно погладила его по загривку Чикита.

- Мы действительно на Юго-западе, - согласилась Айша и с намеком показала Гнудсону палец.

Рони тут же набросила на него давно припасенное в кармане колечко:

- Когда-то прапрадед вставил его в нос моей прапрабабушке. И они были счастливы вместе на плантации целых пятьдесят семь лет... Да благословит вас господь…

Рони чуток всплакнула, но, вспомнив, что это не похороны, тут же остановила в момент заунывно затянувших следом ей домочадцев:

- Дети. Игра отменяется. У нас будет обручение. Зовите всех соседей. Пусть тащат с собой всех своих кроликов и вертопрахов...

- Ура, - закричали Бобби, Чарли, Кристи и Молли. Размахивая обглоданными тазобедренными суставами кролика, бросились они к ничего не подозревавшим соседям.

И уже через полчаса весь спальный микрорайон утонул в громе тамтамов и туттутов. К этим замечательным звукам энергично подмешивался мелодичный дребезг китового уса. Это Большой олень виртуозно подыгрывал африканскому оркестру на своем карманом инструменте.

Но играл Большой олень недолго. Понаблюдав за его ловкими пальцами и губами, к нему причалила мясистая, грациозно размахивающая своими культивируемыми бедрами, и при этом практически совершеннолетняя Молли:

- Не хотите ли потанцевать, как придется...

Большой олень легкомысленно встал.

- Убью, - неожиданно для всех прошептала на это Чикита.

- Убьет, - оглянулся на Чикиту Б.О., нечаянно дотронувшийся до еще непаханой целины своей разгоряченной партнерши...

"Странные звуки" - подумал Костас, мчащийся на бешеной скорости к дому отца. Он однако не стал заворачивать на барабанный призыв и через пять минут был в таком с детства знакомом кабинете.

Нисколько не тушуясь, Пиль с порога пошел на пролом:

- Катя, исчезла. И не отпирайся, исчезла из-за тебя, отец...

- Так уж и из-за меня.., - поморщился старик.

Но Костас выхватил из кармана конверт и поднял его над собой как флаг:

- Да, вот ее прощальное письмо. Я искал Катю весь день, всю ночь. Объездил все вокзалы, аэропорты, но не нашел. Как ты мог разрушить мое счастье, отец? Иль ты мне не отец?

- Отец, клянусь матерью, отец, - испуганно замахал руками Пилеменос Старший, - Но ты же еще не знаешь, что это такое - настоящее счастье...

Костас утер нос:

- Теперь, когда ты лишил меня его, я знаю...

Пилеменос попытался сладить с ним путем увещеваний:

- Забудь о Кате. Ты женишься на Чиките Каплан и будешь иметь все, что хочешь, к тому, что имеешь сейчас....

Но сын был тверд как спрятанные в подземельях Мойши алмазы:

- Ни в жизнь.

Тогда Пилеменос решил прибегнуть к прессингу:

- Подумай. У меня есть рычаги воздействия на тебя...

На это Костас выдал неожиданный финт:

- Если ты имеешь в виду наследство, полногабаритную квартиру на Блин-Бил-Хилз, то мне ничего этого не нужно... Я ухожу из дома...

- Ха-ха-ха... Как смешно, - окончательно вышел из-за стола и из себя в этот момент старик, - Ты ведь ничего не можешь без своего отца. Даже на телевидении ты держишься благодаря мне, моим деньгам, моим связям...

- Неправда.., - подозрительно нахмурился Костас.

- Правда, сынок, - указал на стеллажи с документами Пилеменос, - Жестокая, жесткая, но правда. Если не веришь моим бумагам, то попроси у своего продюсера договор о трансляции твоей обезьяньей передачи. И спроси у хозяина телевизионного канала, что для него такое - старик Пилеменос. Почему это лучшее вечернее время в эфире предоставляется тебе, а не сыну Фекроллера, не снохе Дю Понтаса, не племяннику Цубимиши? Разве их передачи хуже? "Лоходром по пятницам", "Телебутылочка", "Два туфля - пара"… Будь они на экранах в твое время, их рейтинги были бы не ниже. Но я купил это время. И это благодаря мне ты можешь привлекать спонсоров и рекламодателей. А без них у тебя не будет ни шиша, ни зарплаты, ни самой распоследней девки с самой зачуханной панели...

- Так, значит, ты все это мне устроил. А я-то думал, что добился сам, своим трудом..., - рванул на себе Костас крепкие в мать волосы.

- Это была отеческая забота, - погладил старик сына по устоявшей макушке, - В бизнесе родственники должны помогать друг другу... После свадьбы мы будем помогать Капланам. Капланы будут помогать нам...

- Я понимаю, - поднял голову Костас, - Тебе нужны деньги и связи Капланов. И тебе глубже некуда наплевать на счастье единственного сына... Что ж, тогда мне наплевать на твою отеческую заботу. Я ухожу из дома...

- Не дури, - бескрайно обеспокоился Пилеменос старший, - что ты будешь делать за нашим хлебосольным порогом...

Костас решительно встал на свои неокрепшие еще от нервных переживаний ноги:

- Я найду Катю, живой или мертвой. И, думаю, я смогу заработать по крайней мере на кусок батона и на раскладушку для себя и своей любимой.

Пилеменосу старшему ничего другого не оставалось, как достать из-под полы известную папку:

- Ты хочешь создать семью с этой девкой?

Но Костас и глазом не повел:

- Как ты смеешь оскорблять ее?

Старик лихорадочно зашуршал бумагами:

- Посмотри. Это она оскорбляет тебя и меня. Ее родители - обыкновенные строители.

- Ну и что? - откровенно изумился сын, - Разве строители не такие же люди, как мы с тобой. Разве у них нет головы, или они лишены избирательных прав?

- Хорошо, - Пилеменос вынул из папки фотографии, - Я хотел как можно безболезненнее, но ты меня вынуждаешь. Знаешь, кем была твоя Катя раньше. До того, как встретила тебя?

Сын был непрошибаем как в бронежилете:

- Не знаю. И даже, если бы это было нечто самое ужасное в мире, то все равно для меня не имеет никакого значения. Видишь ли, отец: любовь больше, чем правда. Пора бы тебе это уже зарубить на немолодом носу. Так что прощай, мой разъединственный отец...

Пилеменос старший заметался по кабинету, теряя фотографии и самообладание:

- Ты не можешь уйти так просто...

Но сынок был по-отцовски предельно жесток:

- Прощай. И подумай, что ты будешь делать на старости лет один на один со своими пресловутыми деньгами и связями. Без сына, без невестки, без внуков, без правнуков...

Костас хлопнул дверью. А старик просто рухнул на натуральное ковровое покрытие. И руки, и ноги отказались служить ему в такой ситуации. Пилеменос старший мог лишь жалобно стонать лежа:

- Не оставляй меня одного, сынок.., не оставляй меня одного...

Продолжение следует...

http://www.passage.ru/proza/a-ermak/a-ermak3.html