История безнадежно женатого человека

Именно так. В беседах с друзьями я себя так и называю - безнадежно женатый человек. Между прочим, я давно уже безнадежно женат. Лет семь или восемь. Или девять. Точно не помню. Собственно, я хотел вам рассказать один эпизод из своей жизни, который мне запомнился надолго. Возможно, что он послужит в назидание кому-то еще. А может и не послужит. Это уж кому как. Ладно, начну с самого начала.

В юности я вообще не хотел жениться. Потому что был вполне самодостаточным человеком. Готовить сам, правда, не умел, но мне это и не нужно было. И не потому что я жил с родителями (мать работала с утра до вечера, так что ей было не до готовки). Просто был неприхотлив. Впрочем, яичницу, пельмени или картошку с колбасой сварганить - много ума не надо. Так что этим и обходился.

Конечно, с девушками встречался и общался, в том числе и в сексуальном плане. Не без этого. Вообще в юности я погулял очень хорошо. Можно даже сказать - капитально.

Особенно помогало то, что я никогда особенно не влюблялся. То есть мне не были знакомы все эти классические идиотские признаки влюбленности. У меня не щемило сердце при взгляде на свою подружку в тот момент, когда она ест мороженое. Меня не прошибал холодный пот, когда она не звонила вечером. На вопрос: "Ты меня любишь, милый?", я всегда вежливо отвечал: "Дык…" Поэтому мне всегда было с ними легко. Кроме того, я часто позволял себе встречаться одновременно с двумя, тремя или даже четырьмя девушками, а если кто-то из них узнавал о наличии конкуренток и начинался скандал, я просто с этой теткой быстро расставался.

Кстати, расставался без особенных скандалов. У меня была хорошая, как я считаю, манера, - сохранять вполне сносные взаимоотношения со всеми своими подружками.

Однако я все-таки женился. Причем в довольно странной ситуации. Появилась у меня подружка, которую звали Анжела. Я с детства ненавидел всякие вычурные имена, типа Анжелы, Изольды, Кристины или Лауры, поэтому до сих пор не понимаю - как я вообще с ней сошелся. Впрочем, она потом призналась, что от моего имени - Алик - она тоже не была в восторге. Поэтому по имени мы друг друга по сей день не зовем.

Кстати, если я когда-нибудь пойму женскую логику, то стану самым счастливым человеком на свете. Почему? А потому что уже лет семь-восемь-девять я все не могу понять, почему жена называет меня "Бублик"! Почему? Я вполне худощавый и никогда не был толстым или круглым. У меня нормальные уши. У меня нет дырки в животе, за исключением пупка, который вовсе даже не дырка, а углубление. Так почему жена меня называет "Бублик"? Сама она не колется все эти годы. Смеется и говорит, что ей так нравится. Вот такая вот логика. Нравится ей. А я ее зову "Кастрюлька". Хотя она плохо готовит и тоже худощавая. Почему "Кастрюлька"? Ну как вам сказать. Как-то так сложилось…

Познакомился я с ней довольно поздно, где-то в мои двадцать один (она сама была немного старше: то ли на год, то ли на два). Анжела, несмотря на нежное имя, девушка довольно активная и боевая, поэтому сразу взяла меня в оборот. В том смысле, что остальные подружки стали отдаляться, отдаляться, а потом вообще на какой-то период исчезли с моего горизонта. Потому что Кастрюлька занимала все свободное время. Мы даже с ней гуляли по парку, взявшись за руки, чего я от себя уж совсем не ожидал. Но мне нравилось. Она меня рвалась опекать, давала советы, даже готовила, хотя поначалу я это есть вообще не мог.

Мы оба тогда жили у родителей (разумеется, она у своих, а я у своих), а это было еще время застоя, когда если родители обнаруживали свое чадо в постели с противоположным полом (не говоря уже о случаях однополой любви), то от молодежи требовалось немалое мужество, чтобы на следующий же день не оказаться в загсе, причем в одном и том же, и в одно и то же время.

Нас в постели ловили раз двадцать. И мои родители, и ее. Ну, как вам сказать - ловили… Не совсем, чтобы уж прям так и ловили, но подозревали неладное. Точнее, очень даже ладное, потому что мы с Анжелой в тот период как с ума сошли и занимались любовью по несколько раз на дню в самых немыслимых ситуациях и положениях. У меня-то дома было еще туда-сюда, я имею в виду, что замок закрывался изнутри и совсем врасплох нас застать не могли. Но у нее дверь снаружи открывалась ключом, а запираться было нельзя, чтобы, как говорила Анжела, "не вызвать подозрения у родителей".

Помню, что я тогда очень веселился над этой фразой, потому что уж проще было запираться и вызывать подозрения у родителей, но встречать их в приличном виде, чем доводить папу до инфаркта, когда он открывал дверь квартиры, слышал весьма характерный скрип дивана в комнате Анжелы и был вынужден кашлять, звенеть ключами и несколько раз хлопать входной дверью, чтобы мы оторвались от своего занятия, поправили одежду и выскочили в коридор его поприветствовать, сделав вид, что нас оторвали от подготовки к экзаменам в институте.

С моими родителями было проще, потому что отец и мать работали с утра до вечера, так что у нас днем было времени - сколько хочешь. И можно было даже раздеться, перед тем как залезть в постель. Но и в нашей квартире родители обращали внимание на то, что моя кровать разваливается не по дням, а по часам и делали из этого соответствующие выводы.

А в один день случился и вовсе смехотворный случай. Как-то раз мы с Анжелой настолько увлеклись в постели всякими сексуальными игрушками с фруктами (у меня потом было ощущение, что "Девять с половиной недель" списали чуть ли не с нас; по крайней мере, мы первые это придумали), что заляпали клюквой простыню. Все бы ничего, но я забыл ее сразу застирать, а матушка на следующий день как на грех затеяла стирку. Разумеется, она сделала совершенно неправильные выводы и поделилась своими соображениями с отцом. Тот меня вызывал на серьезный разговор и заявил, что раз уж я лишил Анжелу девственности, то мне необходимо на ней жениться, ибо в противном случае он будет испытывать неловкость перед отцом Анжелы. Я чуть не умер со смеха, но отцу это не показал из чувства уважения.

Как оказалось, похожий разговор произошел у Анжелы с ее мамой, которая просто по-Чеховски заявила, что раз Алик ходит к ним уже почти год, то почему он не женится? Тем более, что она - мама - его частенько кормит ужинами. Так что или пусть он решается, или ему будет отказано от дома.

Мы с Анжелой встретились и обсудили ситуацию. Было ясно, что в родительских домах нам отныне встречаться не судьба, а заниматься любовью в парке было холодновато, да и народу там больно много ходило. Я спросил - любит ли она меня и хочет ли за меня замуж? Анжела честно ответила, что наверное любит, потому что ей со мной хорошо, а замуж уж точно согласна, потому что мама ее замучила - просто сил никаких нет, так что ей очень хочется пожить отдельно. И что если я не собираюсь на ней жениться, тогда нам лучше вообще разойтись, чтобы не злить родителей. Я подумал-подумал, а потом решил - черт с ним. Женюсь. Попробую - что это такое.

Самое интересное заключалось в том, что когда мы родителям официально объявили о своем намерении пожениться, и с той, и с другой стороны сразу пропал радужный настрой. Поэтому не очень было понятно, чем руководствовались родители всего несколько дней назад, когда уговаривали узаконить наши отношения. Мои родители в один голос заявляли, что Анжела, на их взгляд, недостаточно обо мне заботится и вообще - слишком боевая. Мне, как они считали, нужна жена поспокойнее и поскромнее. Родители Анжелы тоже, как оказалось, не были в восторге от моей кандидатуры. Папа Анжелы считал, что я - молодой идиот, который не способен ничего добиться в этой жизни. Кстати, я помню откуда у него сложилось такое впечатление. Как-то раз мы с Анжелой с приятностью проводили время у нее на квартире в одиночестве. Ее мама ушла на какой-то спектакль, а папа отправился, как он сказал, на научный симпозиум. Никто нам не мешал, поэтому мы посвятили вечер всяким интересным экспериментам из области секса, потому что рассчитывали, что родители появятся довольно поздно. Но внезапно в дверях заворочался ключ. Хорошо еще, что долгая сексуально-походная жизнь нас научила приводить себя в порядок быстрее, чем это делает старослужащий солдат, да и технология была отработана до мелочей: при первых же признаках ворочающегося в замке ключа Анжела немедленно включала магнитофон, который должен был заглушить подозрительные звуки из ее комнаты, а мы мгновенно приводили одежду в порядок, доставали из-под кровати учебники и когда пришедший родитель заглядывал в ее комнату, его взорам представала благочестивая картина - Анжела с Аликом готовятся к экзаменам. Впрочем, внимательный родительский взгляд мог заметить, что учебники на протяжении двух лет были одни и те же и представляли собой справочник по линейной алгебре у Анжелы (она училась на микробиолога) и учебник русского языка Розенталя у меня (я занимался прогулами в техническом вузе). Причем даже летом и во времена зимних каникул мы не догадывались заменить учебники на какую-нибудь беллетристику… Впрочем, разве в молодости обращаешь внимание на подобные тонкости?

В тот раз, о котором я рассказываю, все так и произошло. Заскрипел ключ в замке, Анжела мизинцем ноги включила магнитофон, мы в спешном порядке оделись и схватили учебники. Через несколько минут в комнату заглянул ее папа, который выглядел несколько утомленным после симпозиума и распространял довольно явственный запах алкоголя. Он безрадостным взглядом посмотрел на привычную картину - Анжела с Аликом занимаются на кровати изображением занятий на кровати вовсе не тем, чем они занимались пять минут назад, после чего позвал меня на кухню. Я уже с тоской подумал, что сейчас состоится так называемый "мужской разговор", но будущий тесть, время от времени икая, завел длинный рассказ о каком-то неимоверном физическом эксперименте, который он с друзьями-физиками затеял у себя в институте, причем сопровождал это интересное повествование всякими формулами и графиками, вычерчиваемыми вилкой на клеенке. Надеюсь, не надо долго объяснять, что в данный момент меня все эти эксперименты волновали точно так же, как предстоящий экзамен студента-третьекурсника во время дискотеки. Кроме того, я в полумраке ухитрился случайно надеть трусики Анжелы, которые, как вы понимаете, доставляли определенные неудобства: строение организма разное, ничего не поделаешь.

Так что я мужественно выдержал где-то шесть с половиной минут, затем поблагодарил родителя Анжелы за интересный рассказ, прервав его на полуслове, после чего заявил, что мне пора возвращаться к Анжеле, потому что мы наметили на сегодня закончить одну главу из учебника. Родитель поглядел на меня очень мрачно, но сказал, что раз мы решили сегодня кончить главу, значит так тому и быть, и я был отпущен на все четыре, ведущие в комнату Анжелы, стороны. Анжела мне потом рассказала, что после того как я ушел, отец тоже вызвал ее на кухню и долго жаловался, что ее Алик - непроходимый тупица, которого вовсе не интересуют новейшие достижения науки и техники.

У мамы Анжелы я тоже восторгов в качестве будущего зятя не вызывал, но совсем по другим причинам. Когда Анжела ей заявила, что мы решили пожениться, мама завела с ней долгий и осторожный разговор о том, что, дескать, Алик ей не пара. На вопрос - это по какой причине, потому что наши семьи, вроде как, в социальном плане стояли на одной ступени, мама по секрету ей рассказала страшную тайну: оказывается, в Анжеле течет кровь то ли германских баронов, то ли бельгийских князей. Мама сказала, что была намерена хранить эту тайну до самой могилы, но раз Анжела в качестве своего суженного выбрала человека без роду, без племени, да еще имеющего бабушку с очень подозрительным пятым пунктом, она решила ее предостеречь.

Кстати, Анжела весьма благородно отреагировала на заявление мамаши. Она не стала открещиваться от своего аристократического происхождения, но резонно заявила, что пока мама не найдет ей соответствующего принца, сойдет и Алик. А вот когда на горизонте появится принц или, на худой конец, барон, тогда можно будет и подумать. Тем более, что процедура развода в нашей стране довольно проста. Мама не нашла чем парировать такое заявление, поэтому моя кандидатура была со скрипом утверждена, но с условием, чтобы мы жили после свадьбы не в их доме.

В таких боевых условиях мы стали готовиться к свадьбе. Собственно, ничего особенного мы не предпринимали, просто стали намного реже видеться, ибо зачем теперь, так как после свадьбы еще насмотримся друг на друга. Да и родителей перестали доставать своими бесконечными интимными контактами по той же причине, хотя предки на все это смотрели уже намного благосклонней, так как мы считались вроде как помолвленными. Так продолжалось несколько месяцев, но как-то раз родители Анжелы у меня поинтересовались - собираемся ли мы подавать заявление? Ведь от подачи заявления до непосредственно свадьбы проходят три месяца. Вот те раз! Мы же о подаче заявления как-то и не подумали. Пришлось отправляться заявлять о своем намерении вступить, в том числе и в брак. Сходили. Подали. Пришли домой, позвонили родителям и оповестили. Родители и с той, и с другой стороны сухо нас поздравили, а потом родители Анжелы кисло поинтересовались, не собираюсь ли я официально представить им своих родителей. Елки-палки! Я об этом даже и не подумал. Они мельком виделись раза два совершенно случайно, но официально и в семейной обстановке представлены не были. Ну, делать нечего. Назначил торжественную встречу в ближайшую пятницу.

Встреча прошла, как говорится, в теплой и дружественной обстановке. Но это просто так говорится. Потому что на самом деле родительские семьи друг другу решительно не понравились. То ли сказалось негативное их отношение к будущим зятю-невестке, то ли просто не сложилось… Мама Анжелы все время молчала и внимательно пыталась отыскать в чертах моих родителей признаки аристократизма (так, как она их себе представляла), но похоже, что вместо этого она отыскала только сплошное простонародье, так что теща совсем загрустила и сидела в углу, надувшись. Будущий тесть с моим отцом выпили бутылочку коньяка и даже затеяли какой-то околонаучный разговор, но отец ничего не мог понять в рассказах родителя Анжелы, а будущий тесть совершенно не интересовался ничем, кроме своих физических приборов. Так что не совпали у них научные интересы. Решительным образом не совпали.

Нам же с Анжелой быстро наскучило смотреть на это кисло-сладкое мероприятие, поэтому мы быстренько оделись и отправились погулять, надеясь, что родители может быть откупорят вторую бутылочку коньяка и общение пойдет хоть чуть-чуть интереснее. Кроме того, они должны были обсудить кое-какие материальные вопросы предстоящего события, но все никак не могли до них добраться, занятые своими физическими приборами и выискиванием черт аристократического вырождения.

Мы погуляли по улице часа два, но когда вернулись, застали удручающую картину: мама Анжелы совсем расстроилась и сидела в углу, читая роман из великосветской жизни, моя матушка смотрела телевизор, отец с родителем Анжелы действительно открыли вторую бутылку коньяка, но обсуждали не материальные проблемы, а рассказывали друг другу анекдоты. Мы им вежливо намекнули, что пора уже перейти, как говорится, к дательной части сегодняшнего заседания, но тут моя матушка поднялась с кресла, сухо поблагодарила всех за чудесный вечер, и нашей семье пришлось откланяться. На прощанье отец попытался было сказать вежливую фразу: "Ну а вы к нам когда заглянете?", после чего тесть сильно загрустил, а теща выдавила змеиную улыбку и пообещала обязательно заглянуть или на недельке, или через годик-другой. Так что материальные вопросы пришлось решать с помощью курьерской почты, которую изображали мы с Анжелой.

Как только все было решено со свадьбой, родители от нас сразу отстали. Мама Анжелы перестала вспоминать о том, что я вовсе не аристократических, а даже весьма подозрительных кровей, мои родители тоже смирились с тем, что эта весьма активная и безапелляционная девочка - Анжела - станет моей женой. Собственно, мы с Анжелой тоже успокоились и даже как-то резко перестали видеться. Да и зачем, думали мы, когда впереди - вся жизнь.

Свадьба была назначена на август. Мы сдали экзамены в своих институтах, Анжела стала работать на практике в какой-то лаборатории, а я должен был отправляться в стройотряд на пару месяцев. Мои родители, как обычно, отправились почти на все лето на дачу и сказали, что приедут дня за два до свадьбы, чтобы успеть подготовить стол.

Между тем, в обычный стройотряд я не попал. Врачиха в поликлинике забыла что-то там оформить в медицинской карте, и меня в строяк благополучно не взяли. Вот это был облом! Я-то надеялся перед свадьбой оттянуться в строяке, а получилось так, что остался в Москве вместе с компанией всяких странных личностей, которые любыми путями "косили" от работы в стройотряде. Ну знаете - всякие ребятишки, которым уже лет двадцать, а их мама все в стройотряд не пускает, потому что там "ребята ругаются матом и девочки ведут себя вызывающе". А я так хотел ругаться матом! Я так надеялся, что девочки будут вести себя вызывающе… Честно говоря, об Анжеле на тот момент я почти забыл.

Короче говоря, остался в Москве и был брошен в отдел "Главного Электрика" института, где успешно проработал две недели на ниве замены ламп дневного света во всех корпусах института. Собственно, реально работал я дня три, а затем подружился с начальником, после чего работа происходила так: я приходил на работу ровно к девяти нуль-нуль, рассказывал начальнику свежий анекдот, угощал его сигаретой и отправлялся по своим делам. Ровно в шесть вечера начальник отмечал мой уход, так что считалось, что я честно отпахал целый день.

Чем же я занимался все это время? Прощался с холостой жизнью. С Анжелой за все два месяца перед свадьбой я виделся буквально один раз. И то - по какому-то странному поводу. По-моему, мне надо было ей отдать какие-то документы. Встретились у метро, она мне показалась какой-то чужой и незнакомой. Она тоже не была в восторге от того, что я отпустил усы. Сказала, что я сразу стал похож на дешевого соблазнителя. Я криво усмехнулся, понимая в душе, что безусловно похож на дорогого соблазнителя, отдал ей документы, поцеловал в щечку и распрощался. Как оказалось, до свадьбы.

Это были самые веселые два месяца в моей студенческой жизни. Я отзванивал всем своим старым боевым подругам, они, в порядке строгой очередности, приезжали ко мне и жили денек-другой. При этом, разумеется, готовили, убирали, стирали и гладили. Тех, кто готовить отказывался, я быстро выставлял за дверь. Так что не жизнь была, а полная малина. Если бы не бурное сексуальное общение, я бы потолстел килограмм на десять от всех этих разносолов.

А тут еще и на работе случились некоторые изменения. Через пару недель после счастливой жизни в отделе "Главного Электрика" меня вызвали в кабинет проректора. Там уже сидела команда убогих, которые от стройотряда благополучно "откосили". Я сразу же заявил, что не имею с этими ребятами ничего общего, а в строяк не попал из-за этой чертовой врачихи из студенческой поликлиники. Проректор посмотрел на меня с интересом и сказал: "Ну и отлично. Станешь теперь командиром стройотряда на овощной базе. Забирай эту команду инвалидов - и вперед". Вот те на! Закончилась моя лафа в качестве электрика. Да еще и командиром поставили. А командиром - это значит за всех отдуваться. Да и еще отряд подобрался - сплошные коты Базилио. Мне, что ли, за всех теперь работать?

Но оказалось, что ничего страшного не произошло. На овощной базе я быстро наладил хорошие взаимоотношения с местным начальником, и мою инвалидскую команду поставили ремонтировать контейнеры для овощей. Работа не пыльная, план небольшой, парни с этим делом справлялись, а я целый день напролет играл с начальником в шахматы, чтобы он закрывал наряды так, как полагается. Кроме того, благодаря хорошим взаимоотношениям мне удавалось минимум раз в день ставить свою команду на разгрузку фруктов. То есть это так называлось - разгрузка. Потому что своих орлов я подводил к вагону тогда, когда оставалось разгрузить всего ничего, они работали буквально минут десять, а затем получали половину ящика или ящик того, что разгружали. Так что можно было еще и домой уносить пару кило всяких хороших фруктов.

Негодяйство, конечно, но с овощной базы таскали все. Зарплаты у народа были крохотные, поэтому точно предполагалось, что люди будут воровать. А может быть наоборот - люди воровали, а поэтому им и зарплаты толком не платили. В общем, я не знаю. Это сложный философский вопрос, в который я глубоко не вникал. Да и уносил-то лично я с собой всего ничего - гроздочку бананов, десяток яблок.

Конечно, на проходной стоял суровый кордон чуть ли не с танками и пулеметами. Так что через проходную даже косточку от сливы пронести было нельзя. Проверяли все карманы и сумки. Поэтому через проходную никто ничего не носил. Наворованное вытаскивали через дырку в заборе, оставляли на хранение ловкой бабульке, которая жила неподалеку и прирабатывала тем, что вечером сторожила сумки с продуктами, возвращались обратно, выходили через проходную (там надо было обязательно отметиться), после чего забирали у бабки продукты, заплатив ей частью овощей или фруктов. Вот такая была социалистическая система расхищения народной собственности.

Я поначалу немного грустил о халявной работе в отделе электрика, потому что на базе приходилось находиться по 6-8 часов в день, но зато дома теперь всегда были свежие фрукты и овощи, так что девочкам было из чего готовить, и им не так много приходилось приносить с собой. Я же не альфонс какой-нибудь. Продукты - мои, готовят - они. Четкое разделение обязанностей.

С Анжелой я и по телефону практически не разговаривал. Она, по-моему, даже и не знала, что я работаю командиром стройотряда на овощной базе. Впрочем, она тоже не стремилась мне звонить, потому что несколько раз пробовала и всякий раз нарывалась на разные женские голоса. Я, конечно, честно признался, что пока родителей дома нет, ко мне в диких количествах приезжают всякие родственники, но она вряд ли этому поверила. Зато скандал устраивать не стала, так что все были довольны.

Между тем, день свадьбы все приближался и приближался. И оставалось до него всего-то дней пять.

Впрочем, меня эта свадьба мало заботила. Если честно, то у меня все время было такое ощущение, что это не я женюсь, а кто-то еще. Да и Анжелу я не видел уже почти месяц, поэтому когда в голову приходила мысль о свадьбе, я даже удивлялся: неужели мы поженимся? По-моему, лучше всего было просто забыть об этом мероприятии, и дело с концом. Впрочем, Анжела так не думала, потому что внезапно раздался звонок, и она поинтересовалась, что именно я собираюсь надеть на свадьбу. Я честно ответил, что совершенно точно планирую надеть трусы и носки, но Анжела заявила, что я могу оставить эти дурацкие шуточки при себе, и что на свадьбе я должен быть в лучшем виде, иначе, мол, свадьба не состоится. Я воспрял духом и сказал, что в качестве костюма для торжественного мероприятия запланированы джинсы с любовно вырезанными дырками на коленках и майка с огромной надписью "Переспим, крошка?". Анжела, услышав об этом, сказала, что она, вероятно, напрасно оставила меня в покое на месяц, после чего бросила трубку. Я было подумал, что она решила не выходить за меня замуж, поэтому минут десять танцевал перед зеркалом, раздумывая о том, как хорошо я сейчас заживу: молодой, красивый, боевой и совершенно свободный, однако еще минут через десять раздался звонок в дверь. Я открыл. На пороге стояла Анжела в самом мрачном расположении духа.

В пять минут я был построен в шеренгу по трое, рассчитан на первый второй, а затем без всякого перерыва получил десяток пистонов во все места. Мне досталось: за бардак в квартире, за то, что на зеркале помадой было написано "Алик пупсик" (я давно пытался отучить Ольгу от этой дурацкой привычки, но так как мы с ней виделись где-то раз в полгода, воспитательный процесс шел довольно медленно), за полностью засохшие цветы на подоконнике, за толстый слой пыли на телевизоре, за почти выпитый ящик водки, который, в принципе, планировался на свадьбу, за наглый тон, которым я, по ее мнению, разговаривал по телефону, ну и заодно - за притеснение арабов в Палестине, поскольку у моей бабушки пятый пункт, как вы помните, был не совсем в порядке.

После этого меня быстро бросили сначала на диван, а затем на исполнение супружеских обязанностей, которые так же быстро были прерваны в самую романтическую минуту, так как мои усы, видите ли, щекочут и колются. Робкие дикие вопли о том, что усы сбривать я не собираюсь ни под каким видом, были пресечены железной рукой, после чего мне пришлось сбрить усы, глотая пену для бритья и слезы сожаления.

По окончании бритья мне было позволено (хотя об отказе, разумеется, не могло быть и речи) продолжить и завершить свои супружеские обязанности, после чего я получил пистон за то, что сделал это очень вдумчиво и обстоятельно, а значит, времени за этот месяц не терял. Впрочем, пистон был вставлен как-то мимолетно и больше для проформы, потому что Анжелу на самом деле не сильно волновало, чем я все это время занимался.

Не успел я выкурить традиционную в таких случаях сигаретку, как Анжела быстро залезла в платяной шкаф и выбрала мне костюм на свадьбу. Впрочем, термин "выбрала" я употребил только для красоты, потому что мой единственный костюм большого количества альтернатив не предоставлял.

На прощанье Анжела меня клюнула в щеку (у нее была странная манера целовать так, что потом на скуле оставался небольшой фингал) и сказала, чтобы я в оставшиеся дни до свадьбы вел себя хорошо, потому что хотя свадьба состоится при любой погоде, но если я буду себя вести плохо, то она мне быстро отвыкнет. А если я буду себя вести хорошо, то она обещает... тут Анжела задумалась, потому что сходу не могла решить, что бы ей такого мне пообещать. Короче, сказала Анжела, в моих же интересах - вести себя хорошо. Я пообещал, что в оставшиеся дни до свадьбы буду вести себя очень даже прилично, а она за это время должна придумать, каким образом я за это буду облагодетельствован. На том и договорились.

На следующий день приехали мои родители, которые были очень недовольны, узнав, что я до сих пор не подыскал для нас квартиру. А я, если честно, и забыл о том, что мне надо снять некую халупу, чтобы после свадьбы с молодой женой начать жить самостоятельно. Предки Анжелы в данном случае проявили полное единодушие с моими родителями (ни те, ни другие не представляли нас с Анжелой в одной квартире с ними), и нас со всех сторон начали шпынять, чтобы мы срочно занялись этим вопросом. Впрочем, Анжела сразу заявила, что это не ее проблемы, и квартиру должен снять Алик, потому что он - мужчина, или, по крайней мере, пытается казаться таковым. Однако когда я развесил объявления, написанные собственной рукой, выяснилось, что Анжеле придется все-таки принять участие в решении этой проблемы хотя бы в плане написания объявлений, потому что мой почерк для народа оказался совершенно неудобочитаемым, и люди звонили с любыми предложениями, кроме сдачи квартиры (один мужик, например, очень долго и настойчиво интересовался, за сколько я продаю указанный в объявлении мотоцикл). К счастью, у Анжелы был вполне разборчивый почерк, поэтому народ стал звонить уже по делу.

Пару дней мы только и делали, что ездили смотреть квартиры. Во время этого процесса характер моей будущей супруги вырисовывался все четче и четче. Я еще тогда подумал, насколько все же отличается простое общение без всяких обязательств от совместного ведения хозяйства. Ибо, как выяснилось, мне только казалось, что я хорошо знаю Анжелу. На самом деле я совершенно не знал, и только сейчас она начала раскрываться во всем блеске.

Первые две квартиры Анжела забраковала по причине того, что до них было далеко добираться от метро, хотя квартиры были классные и просили за них недорого. Еще три постигла та же участь только потому, что Анжеле там не понравились обои. Следующая квартира была хороша со всех сторон, но ее снять не удалось, потому что Анжела мгновенно насмерть рассорилась с хозяйкой (у нее была удивительная манера очень быстро восстанавливать против себя людей).

На следующий день нам попалась очень уютная квартирка тоже рядом с метро, но она была так называемой "уменьшенной планировки" - то есть с кухней-нишей, и Анжела решительно заявила, что если мы ее снимем, то я могу не надеяться на завтраки обеды и ужины, так как она в таких условиях готовить не собирается. Мой родитель, ездивший смотреть эту квартиру вместе с нами, услышав это, нервно икнул, отвел меня в сторону и сказал, что еще не поздно отказаться от женитьбы, и если я решу это сделать прямо сейчас, он меня полностью поддержит, несмотря на все последующие сложности. Но я в ответ на это махнул рукой и оптимистично заявил, что, мол, стерпится-слюбится.

Короче говоря, квартиру перед свадьбой мы так и не сняли. А я понял, что мне надо будет заняться этим одному, а Анжелу поставить перед фактом, потому что иначе мы себе жилье не найдем никогда.

Свадьба, как и ожидалось, прошла в тихой и малодружественной обстановке. Оно и понятно, ведь ни ее, ни мои родители не были довольны фактом нашей женитьбы. Тогда я еще не понимал, что и с той и с другой стороны предложение жениться нам поступило как бы со знаком минус, то есть на самом деле родители имели в виду следующее: "Не пора ли вам, друзья, потихонечку заканчивать эти междусобойчики, а то мы ведь можем потребовать, чтобы вы поженились, а это вам совсем уж ни к чему, не так ли?" Но мы это все приняли за чистую монету, а родителям отступать было некуда: не могли же они сказать, что предложение пожениться на самом деле означало нечто прямо противоположное.

Поэтому свадьба была больше похожа на похороны. Мои родители были уверены, что "эта стерва загрызет нашего мальчика", теща была крайне недовольна, что ее дочурка вышла вовсе даже не за принца, а за человека неопределенных кровей, к тому же - с весьма подозрительным пятым пунктом, тесть же считал, что человек, совершенно равнодушный к физике (это обо мне), хорошим мужем его дочери быть не может.

Так что все делали хорошие мины при плохой игре. Теща сказала, что ей впервые в жизни понравилась моя прическа, тесть пожал руку и пообещал после свадьбы позаниматься со мной наукой, мои родители сделали Анжеле пару комплиментов по поводу ее платья и наказали "во всем слушаться мужа", от чего Анжелу заметно перекосило.

Учитывая сложную политическую обстановку, я на свадьбу даже не стал приглашать никого из своих боевых друзей. Потому что не хотел падать в их глазах и служить потом мишенью для идиотских шуточек. Поэтому основной костяк данного торжественного мероприятия составляли "подружки невесты", которых я всегда не выносил, причем в тот момент еще не мог себе объяснить - почему. Только значительно позже я понял, что не любил этих подружек, потому что они были очень похожи на Анжелу: поведением, манерой разговора и менталитетом. А мне и одной Анжелы-то было слишком много, так что с подружками мы общий язык так и не нашли.

Знаете, на свадьбах обычно бывают всякие забавные недоразумения: то жених кольцо потеряет, то машина вовремя не придет, то главный свидетель напьется со сверхзвуковой скоростью... При этом все так мило нервничают, суетятся, бегают, кричат... У нас ничего этого не было. Свое кольцо невеста держала при себе, машина подъехала вовремя, а в свидетели был выбран убежденный абстинент, так что все прошло очень гладко и ровно, как на похоронах.

Даже тетка в загсе, вероятно, чего-то почувствовала, потому что от довольно радушной улыбки быстро перешла к кривой ухмылке и текст поздравления зачитывала так, как будто объявляла приговор на пожизненное заключение. На словах "А теперь, молодые, поздравьте друг друга", Анжела сунула мне руку и так крепко ее пожала, что я тихонечко взвизгнул, хотя не был таким уж неженкой. Она, вероятно, поступила так просто от волнения, но я еще тогда подумал, что все это очень символично.

Свадебное застолье по уровню кислоты в физиономиях могло поспорить с цехом какого-нибудь химического завода. Представьте себе ситуацию... За столом сидят жених с невестой - по-голливудски красивая молодая пара (я уже говорил, что Анжела была очень колоритной девушкой, да и я вовсе не был последним парнем на деревне), но при этом практически все окружающие прекрасно понимают, что трудно подобрать настолько неподходящих друг другу людей. И почти все прекрасно знают отношение родителей с той и с другой стороны к этому браку. Но идет свадебное застолье! Надо делать вид, что все тип-топ, надо вставать и произносить тосты. Поэтому тесть произнес тост за молодых и за успехи в физике, теща ограничилась сухим пожеланием счастья и здоровья, причем по ее виду было понятно, что счастья и здоровья она желает не нам, а вовсе даже себе, и только моя тетушка, которая приехала из другого города и всех этих тонкостей не понимала, произнесла прочувствованный тост за молодых и даже заставила нас подняться и поцеловаться, чем вызвала вялое оживление у всех присутствующих.

Впрочем, я заранее понимал, что свадьба вряд ли будет сильно веселой, поэтому сделал так, что в тот же вечер мы должны были уезжать на пару недель в свадебное путешествие в Юрмалу. Это сейчас в свадебное путешествие, в зависимости от доходов, уезжают или в Монино, или в Париж, а тогда Юрмала по рангу была не ниже Парижа, причем съездить туда имели возможность почти все.

Так что часов в восемь вечера кислую свадьбу быстро свернули, нас на электричке довезли до Рижского вокзала, посадили на поезд, пожелали счастливого пути, после чего гости со вздохом облегчения распрощались друг с другом. Мне родители пожелали держаться до конца и не сдавать ни единой позиции под натиском неприятеля, а Анжеле ее предки посоветовали "держать в кулаке этого зануду" и как следует повеселиться.

Спальный вагон по тем временам был слишком дорог, поэтому мы ехали в обычном четырехместном купе. Соседями по купе оказались: восторженная бабулька, которая все охала и ахала от счастья, узнав, что мы только что поженились, и молодой парень, который все никак не мог понять, как это мы решились первую брачную ночь провести в четырехместном купе.

Анжела быстро сдружилась с восторженной бабулькой и стала, по своему обыкновению, ее чему-то учить, а я скорешился с парнем, и мы пошли сначала покурить в тамбур, а затем и выпить в вагон-ресторан, чтобы отметить мою женитьбу. Правда, перед рестораном я честно пригласил с собой Анжелу, но она сказала, что ее и свадьба-то сильно утомила, поэтому она лучше ляжет спать. Андрюша (парня звали именно так) снова занервничал и предложил утянуть бабульку с собой в ресторан, чтобы я имел возможность провести хотя бы пару часов первой брачной ночи - как он выразился - по-людски, но я его успокоил, заявив, что фактически первая брачная ночь, точнее, день, у нас состоялась пару лет назад, а формальности мы соблюдать не будем, потому что вовсе не формалисты. После этого Анжелу оставили спать с веселой бабулькой (фраза получилось двусмысленная, но исправлять ее мне лениво), а мы с Андрюшей отправились кутить в ресторан.

Надо сказать, классно посидели! Андрюша, правда, довольно быстро назюзюкался до зеленых микки маусов, но сознания не терял, а только все время пытался привлечь к нам внимание окружающих. Я же понемногу выпивал еще с трех часов дня, поэтому держался вполне в форме. Поначалу, правда, присутствующие были несколько шокированы заявлением Андрюши о том, что у меня сейчас - первая брачная ночь, но когда выяснилось, что первая брачная ночь у меня вовсе не с Андрюшей, а с молодой женой, которая утомилась и спит в купе, вот тут-то основное веселье и пошло. Мне, как жениху, пришлось пить со всеми присутствующими, так что я все-таки набрался. Помню только, что мы под утро пили рижский бальзам в служебном купе очень симпатичной проводницы, и что я клятвенно пообещал завтра же развестись и жениться на ней...

К сожалению, до Юрмалы от Москвы ехать довольно недолго. То есть прибыли мы туда вовсе не через день, как я наивно надеялся, ложась спать, а на следующее же утро. Меня разбудили довольно жесткими методами - путем поливания холодной водой, кое-как подняли и заставили побриться. К счастью, у меня с собой была электробритва, хотя я и ею после этой гулянки чуть не ухитрился перерезать себе горло.

http://www.exler.ru/novels/hist-mar.htm