На главную

 Интернет-журнал
 Истоки
 О духовном
 Богом избранный
 Земля обетованная
 613 мицвот
 Время испытаний
 Персоналии
 Книжная полка
 Еврейский треугольник
 Мужчина и женщина
 Наш календарь








Франция: столица современного антисемитизма на Западе


Э.Шаргородский


Несколько слов о себе. Я жил в Швейцарии 12 лет, где мы с семьей оказались в 1979 году после эмиграции из Ленинграда, а в 1991 году я приехал в Израиль, и с тех пор я поддерживаю связь с Европой и нахожусь в курсе того, что происходит там с евреями. И то, о чем бы я хотел с вами поговорить, - это антисемитизм в Европе, но сквозь призму того, что происходит во Франции.

1. Проявления антисемитизма во Франции и в Европе Новый антисемитизм вспыхнул во Франции на бытовом уровне в сентябре 2000 года и совпал с Рош хаШана: избиения и ранения евреев на улице и в школе, поджоги синагог, забрасывания камнями школьных автобусов. Попытки задавить молящихся при выходе из синагоги. За два месяца (сентябрь и октябрь) было около 400-500 антисемитских нападений, и это только те, о которых было доложено. Были вспышки в Бельгии, где избили до потери сознания главного раввина страны, было это и в Англии, и в Германии. Эта вспышка была очевидно достаточно мощной и значимой чтобы вызвать целую волну публикаций посвящённых этому явлению: за последний год вышло несколько десятков книг, написанных в основном евреями, о новом антисемитизме. Одна из них, написанная адвокатом и исследователем Гольднаделем, называется "Новый учебник ненависти - антисемитизм или антисионизм". Вторую написал еврейский мыслитель, профессор Рафаэль Дрэ, под названием "Под знаком Сиона". Помимо этого, в Израиль приезжали взволнованные философы, евреи, занимающие сегодня во Франции самые видные места: бывший секретарь Сартра Бени Леви, философ Алан Финкелькраут, бывший советник министерств, преподаватель и профессор национального центра научных исследований Жерар Рабинович. Все эти люди, за исключением Бени Леви, совершенно светского толка. Свою жизнь они полностью связали с современной Францией и с республиканскими ценностями: братство, свобода, равенство.
Эти люди говорили, что сегодня быть во Франции евреем - опасно. Слово "опасно" нужно понимать дословно. Рабинович сравнил положение евреев в сегодняшней Франции с их положением в Испании до изгнания 1492 года. По Парижу стало опасно ходить в ермолке, опасно ездить в метро. "Маген-Давид" должен быть скрыт за рубашкой. Вы можете быть черным, смуглым, представителем любой национальности и любого меньшинства, и вам ничего не грозит. Опасно быть только евреем. В школе дети стесняются своего еврейства. На работе те, кто ходил в кипах, надели шапки. Учителя истории не могут преподавать по программе историю второй мировой войны. Т.е. они могут рассказывать о битве при Сталинграде, о высадке войск в Нормандии, но не могут говорить о Катастрофе, о "Шоа". Об этом ученики слушать не хотят. В учебниках это есть. Однако многими она теперь высмеивается как самый большой шашлык в истории". За всем этим скрывается новая идеология, новый дух времени. Антисемитизм проявляется также в прессе, в виде абсолютно нерациональной и непропорциональной ненависти к Израилю. На французском радио в самых популярных программах журналист по фамилии Мерме после взрыва в Дельфинарии берёт интервью у террориста-самоубийцы во время подготовки бомбы. В международном выпуске газеты "Ле-Монд" (её можно назвать европейской "Гаарец" или "Нию-ЙоркТаймс", как бы голос Франции на весь мир) вышла серия статей после мега- терракта в Нью-Йорке, где действия Бин-Ладена непосредственно связывались с политикой Израиля на "оккупированных территориях". В этой газете выступают самые видные академики Франции, среди них Эдгар Морэн (еврей родом из Салоники, часть его семьи погибла в Освенциме), основатель целой школы в социологии который написал статью под названием: "Израиль и Палестина - раковое заболевание". В этой статье он вместе с двумя другими известными интеллектуалами представляет Израиль, как современный вирус, как эпидемию, раковое заболевание на Ближнем Востоке. Понятно, что наряду с этим в прессе поступают ежедневные новости о происходящем в Израиле. В них Палестинцы представлены, как жертвы, как мальчик из Варшавского гетто, который был пойман с буханкой хлеба. Они выглядят, как Гаврош, герой романа Гюго. Израиль же вырисовывается как агрессор, Голиаф.
Третье проявление в политике. Франция призывает Европейское Сообщество принимать санкции против Израиля. Она объявила бойкот продукции из Иудеи и Самарии. В картах, которые публикуются сегодня во французских учебниках, уже есть государство Палестина. Ширак сознательно унижает представителей Израиля, приезжающих во Францию. В 1996 году, во время своего приезда в Израиль, он полез врукопашную с израильскими охранниками, сопровождавшими его в Старом городе. На саммите франкоязычных стран состоявшемся недавно в Бейруте, Ширак выступал перед аудиторией где на первом ряду сидел председатель "Хизбалла", шейх Насралла. В отношении анти-израильской деятельности, Франция предпринимает несравненно больше, чем любое другое европейское государство. В кулуарах французского министерства иностранных дел ("Лё Ке дорсэ") речь откровенно идёт об Израиле, как о проходящем явлении.
Иными словами, в отношении Израиля дозволена не просто обычная критика определённой политики, а дискредитация самого государства. Допустим, Израиль ведёт неправильную, пусть даже аморальную политику - пусть критике подвергается именно эта политика. На подобие того как критикуется американская политика в Ираке или в Афганистане теми кто с ней не согласен. Однако, оспаривая политику, последние никогда не ставят под вопрос само право Америки на существование. Так же как и не ставят под вопрос право России на существование из-за ее политики в Чечне. К Израилю существует совершенно иное отношение: израильская политика служат предлогом для делегитимации самой страны. Во Франции есть интересное определение интеллектуальной верхушки - "властитель дум". Она определяет, что такое нравственность, что такое "правильно или неправильно" в обществе. В определенный период она может сказать, что самое страшное - это расизм, в другое время - что это антипатриотизм, предательство родине. И за ней идут как шли, например, за Альбером Камю, Жан-Поль Сартром, Симон де Бовуар. Во Франции, в отличие от США, у интеллектуальной верхушки есть не только хорошая зарплата, но и роль определителя национального, общественного этоса: как принято думать? Их может быть 10 тысяч, но их идеи просачиваются в прессу и создают соответствующую атмосферу. И если кто-то с этим не согласен, должен оправдываться, почему он не согласен - при условие естественно, что ему вообще дан доступ к органам прессы. А тот, кто согласен, может совершенно открыто защищать свои взгляды.
Сегодня эта интеллектуальная элита производит в некотором смысле духовное убийство Израиля, некое моральное уничтожение. Может быть уничтожение отдельного образа, отдельного человека, а может быть уничтожение целой страны. Это как бы готовит западное сознание к тому, что если, не дай Бог, что-то произойдет с Израилем, то возмущаться нечем. Это как бы в порядке вещей. Техника известная: Попытке физического уничтожения всегда предшествует уничтожение образа "жертвы" и её морального статуса. Подводя итоги первого вопроса можно сказать, что с 1945 года во Франции не было такого антисемитизма. С сороковых годов не было на Елисейских Полях, центральному проспекту Парижа, демонстраций с криком: "Смерть евреям!", как это было в октябре 2000 года. Ни пресса, ни правительство - на это не отреагировали. В ответ на запрос на эту тему одного члена парламента еврея, премьер-министр Жоспен заявил, что он "действительно, против межобщинных распрей, это ни к чему хорошему не приведет". Открытого осуждения так и не услышали.
Всё это вызывает у евреев Франции, число которых оценивается в 600-700 тысяч (это самая большая еврейская община после США, не считая Израиля), ощущение полной беспомощности.
Ещё несколько лет тому назад французские евреи чувствовали себя, как рыбы в воде. Теперь это достояние прошлого. И если сейчас есть в мире еврейство, которому грозит опасность, то это именно евреи Франции. Жиль Гольднадель называет сегодняшний Париж "европейской столицей антисемитизма".

2. Отличие современного антисемитизма от его проявлений в прошлом
Первое новшество нового антисемитизма, заключается в его носителе, кем является арабская и мусульманская часть французского населения, насчитывающая свыше 7 миллионов, т.е. около 10-12% французского населения не считая нелегалов. Это население растет очень быстрыми темпами - как за счет иммиграции, так и за счет рождаемости. Новшество в том, что до сих пор источником антисемитизмом были крайне правые движения, Ле Пен, клерикальная, буржуазная Франция, которая в евреях видела предателей, ненастоящих французов. Сейчас эким источником являются, прежде всего, представители третьего мира, и вместе с ними - не крайне правые, а крайне левые, коммунисты, анти-глобалисты. Среди участников вышеупомянутой демонстрации были представители французских арабов и коммунистической партии Франции а также различные так называемые анти-рассисткие движения. Более умеренная левая прямого участия в подобных мероприятиях пока не принимает - она или сочувствует или просто закрывает глаза.
Однако к антисемитизму справа её отношение беспощадно: к примеру, 10 лет назад, когда несколько неофашистов выкопали из могилы одного еврея и осквернили его тело (это произошло в городе Карпантра, на Юге Франции, где евреи поселились ещё раньше предков французов, более 2000 лет назад), более миллиона людей в Париже вышли на демонстрацию. Когда выступает Жан-Мари Ле Пен и говорит что Освенцим это лишь "одна деталь второй мировой войны", вся пресса, вся интеллигенция начинает выступать против него. Когда же на евреев систематически нападают из-за того, что они евреи, по всей Франции, никто не говорит ни слова. Вывод простой: То, что мешает сегодняшней Франции и её элите, это не сам антисемитизм, а его источник или носитель, а именно правые силы и идеология. Левый и арабский антисемитизм оправдан. Более того, левый антисемитизм ассоциируется в сознание с прогрессивными силами, с добром. Естественно хочется задать вопрос: но это ведь откровенное лицемерие? Однако, подобное отношение разрешается простым путём: сегодняшняя ненависть к евреям называется не "антисемитизм", а "антисионизм". Первое понятие связано с прошлым и со злом, последнее же связано с миролюбием и политкорректностью.
Фокус сегодняшнего антисемитизма- антисионизма - это не галутные евреи, не Альфред Дрейфус, не еврейский банкир и не еврейский писатель, который, хотя и пишет по-французски, но думает по-еврейски; это не антипатриот, предатель, не Вечный Жид, у которого нет родины. А это солдат ЦАХАЛа. Кстати ЦАХАЛ - это единственная армия, имя которой известно всему миру в оригинале. Знают Красную Армию, но по-французски. Слово "ЦАХАЛ" известно всем. ( 15 лет тому назад во Франции вышел шестичасовой фильм, кинорежиссера Клода Ланцмана под названием "ЦАХАЛ. Тематические передачи по французскому телевидению, касающиеся Израиля, занимают третье место после всех других культурных передач. Если считать, что "Шоа" - это тоже еврейская тема, то можно сказать, что еврейские темы занимают первое место на французском телевидении.) На подобие того как еврей диаспоры занимало центральное место в сознание традиционного антисемита, так и Израиль символизируемый солдатом "Цахал" занимает сегодня центральное место в сознание сегодняшнего антисемита- антисиониста. Солдат ЦАХАЛа сегодня отождествляется с ультимативным евреем. И поэтому не делается никакого концептуального разделения между Израилем и евреями.
Как написано в книге Гольднаделя, "антисемитизм всегда в моде", или "скажи мне, кто ты есть, и я скажу, как я буду тебя ненавидеть". Если ты слабый, угнетенный, униженный, - я тебя буду ненавидеть именно таким. Если же ты, как говорила советская пропаганда 60-70-х годов, военщина, агрессор, узурпатор, - я тебя буду ненавидеть именно таким. Поэтому обвинения, которые ставятся сегодня в упрёк Израилю, - это не заговор мудрецов Сиона. Это не то, что евреи, как говорил Маркс, чисто меркантильный класс, народ-деньги. И это не, как говорили противники марксистов, приверженцы порядка и капиталистического строя что евреи - это социалисты и революционеры. Сегодня приговор, который выносится Израилю, - это расизм, как стало наиболее очевидно в так называемой "анти-расистской" конференции в Дурбане в августе 2001 г. Сегодня самое святое - это антирасизм, отождествление со слабым, с жертвой, с народами третьего мира. Поэтому Израиль отождествляется с расизмом. Сегодня зло - это сила, агрессия и Израиль воспринимается именно военной державой, агрессором. Сегодняшний идеал это мултикультурность, разноцветное общество дез преобладающего оттенка. А Израиль остался фактически единственным государством, чьи национальные, религиозные и политические граници совпадают - он представляется западному глазу как однородный и культурно-репрессивный строй: это государство одного народа, одной религии, культуры, цивилизации. То, что Запад оставил позади, и что для него страшно и противно, воплощает сегодня в западном сознании Израиль. Израиль служит анти-тезой всему тому, что сегодняшний Запад считает правильным, нормативным, законным.

3. Почему Третий вопрос: из всего вышеупомянутого становится ясно, что корни современного антисионизма уходят глубоко. Понятно, что есть и причины внутриполитического порядка: сегодня во Франции более 10% арабов. Это население представляет электоральную силу. С ними нельзя не считаться, и есть партии, которые делают ставку откровенно на них, как коммунистическая партия во Франции или либеральная в Германии. Понятно также, что есть и экономические причины: израильский рынок явно меньше арабского и мусульманского. У арабов есть нефть. Существуют также и причины связанные со СМИ: сегодня в прессе правы те, у кого есть рогатка, а не те, у кого есть танк. Христианская религия обожествляет слабого, бедного, жертву. Эти основы христианской веры проникли в западную культуру и являются сегодня неотъемлемой её частью - пусть и под другим названием. Следовательно в общественном мнении более слабая сторона всегда будет вызывать сочувствие, а сильная - презрение и отвращение. Западная пресса, будучи частью западной культуры естественно отражает эту культуру и конечно учитывает её так же по чисто коммерческим соображениям.
На этом аспекте западной культуры стоит немного задержаться: Что означает - определение правоты, на основе относительной силы или скорее слабости? Это свидетельствует об отсутствии автономной морали. Мораль представляется в данном случае исключительно как функция соотношения сил. Единственный релевантный показатель - это соотношение сил. Неважно, к примеру, что человек или народ вооружённый рогаткой - относительно более слабый, взрывает автобусы, проповедует ненависть и насилие. Сам факт того, что физически он слаб, его оправдывает и делает его моральным. Тот, у кого ракеты, не прав, даже если эти ракеты "слаломируют" между гражданским населением, чтобы не дай Б-г не задеть неповинных и попасть исключительно в террориста. Раз у него есть ракеты, он не прав. Мягко говоря, подобные параметры определения кто прав и кто не прав свидетельствуют о полном банкротстве морали. На самом же деле мораль не может зависеть от физических атрибутов человека или народа.
Антисемиты говорили, что хороший еврей - мертвый еврей. Пресса до такого не доходит, но из неё совершенно ясно, что мертвый еврей - хороший еврей. Еврей может быть хорошим, и не будучи мертвым, но мертвый еврей - обязательно хороший. Тот, кто погиб в кафе, - хороший. А делать что-то, чтобы его защитить, - это плохо.
Все эти причины известны и о них пишут в израильской прессе. Однако, как уже было сказано выше, причины которые намного более существенно определяет отношение Франции и Европы к Израилю в наше время, их следует искать на уровне культуры, общественной психологии и религии. В сегодняшней Франции царит новый дух времени. Изменился целый культурно-идеологический фон. Это связано с постмодернизмом, с делегитимацией государства и силы, как таковых. Это связано также с восхвалением третьего мира, который вообще до сих пор фактически не участвовал в мировой истории, и сейчас на Западе он стал не просто модным, а объектом преклонения и веры. Сегодняшние модели и герои, это уже не Людовик 14, не Наполелн и даже не генерал де Голь, а это беженец, желательно не европейского происхождения, это народ лишённый государства, жертва или тот которому удаётся таким прикинутся. Его статус запрещает всякую критику в его сторону. Следовательно, даже терроризм, который давно зафиксировался в западном сознание как "оружие слабых", заслуживает понимание, а иногда и даже скрытое восхищение. К примеру, философ Бодриар выпустил после тер акта против башней близнецов книжку где это событие оценивается как самое "великое" и многообещающее за последние 50 лет. В серии литературы для подростков респектабельного издательства "Фламарион" выходит роман - "Мечтать Палестину" - чей герой террорист самоубийца. Подобный культурный фон, оправдывающий насилие влечёт за собой ощущение вседозволенности со стороны французских арабов. Врачи и полицейские боятся заходить в некоторые кварталы с высоким процентом выходцев из арабских стран и государств третьего мира. Как замечает Жера Рабинович, специалист по криминологии, подобные кварталы превращаются в гнёзда преступности где правят банды и различные криминальные структуры.
Спрашивается однако: у Франции ведь есть армия, полиция, законы, суды. Почему же она ими не пользуется? Ответ простой: государство, после второй мировой войны и восстания студентов во Франции в конце 60-х годов, отождествляется со зла. Государство - это сила, это армия. Государство позволило нацистской Германии сделать то, что она сделала. Государство позволило Франции и Англии угнетать неразвитые народы. Поэтому государство, как таковое, вне закона. Государству запрещено запрещать. Запрет, как таковой, недозволен. Нарушения запрета, нормы, становится идеалом: во Франции был проведён опрос среди детей, кем они хотят. "Я хочу быть киллером" был одним из наиболее распространённых ответов Киллер отождествляется с чем-то модным, правильным, хорошим.
Другой пример: почему все выступают против смертной казни, а с другой стороны - убийства, которые происходят в парижских кварталах, не вызывают подобного негодования. Потому что, когда убийство исходит от государства, это незаконно. Государству запрещено казнить. Поэтому, даже если у государства есть физические средства защищаться, нормативных и культурных средств у него нет. А тем более, защищать евреев.
Постмодернизм
Как написал Финкелькраут, в мире постмодернизма "произведение Шекспира равно паре ботинок". Имеется ввиду, что любой художник или скульптор может взять пару ботинок или шапку и сказать: "Это моя скульптура". И нельзя возразить, что настоящая скульптура лучше, чем этот ботинок. Потому что постмодернизм отрицает существование критериев, эталонов, по которым можно судить, что большее и что меньшее произведение - всё относительно, абсолютно относительно. И если определенный человек решил, что то, что он написал, - книга, это будет считаться книгой. Поэтому мы не можем сказать, что музыка "рап" лучше или хуже симфонии Бетховена. Потому что если мне эта музыка нравится, а симфония не нравится, нет никакого основания или оправдания, говорить, что симфония лучше. Но как это связано с Израилем и с антисемитизмом? Ответ простой: в отличие от постмодернизма еврейство во всём превозносит уникальность. Еврейский народ связан в мировом сознание с идеей избранности. Его история воспринимается как избранная. Его возрождение в 1948 и его победа в 1967 годах, были восприняты во Франции и во всем западном мире, как победа уникальная, чудесная. Однако в двадцатом веке наиболее воплощает идею уникальности Катастрофа европейского еврейства. Катастрофа - "Шоа"
Как таковая, "Шоа" проникла в западное сознание только в начале 70-х годов, а не раньше, как можно было думать. 90 процентов книг и фильмов о Катастрофе были сняты и написаны только после 70-х гг. До тех пор к еврейским жертвам Катастрофы относились так, как мы это видим на примере памятника в Бабьем Яру: "Здесь погибло 100000 граждан СССР". Никакого упоминания о евреях. Никакой специфики за Катастрофой признано не было. Это начало признаваться, после процесса Эйхмана в начале 1961 г., и после шестидневной войны, когда евреи приобрели достаточно уверенности в себе, чтобы выступить в качестве прокурора, обвинителя. Чтобы обвинять в том, о чем никто не хочет слышать, нужно быть победителем. Поэтому эти две даты - процесс Эйхмана и победа в Шестидневной войне - ввели в западное сознание понятие Катастрофы и его специфику как самого уникального геноцида в истории человечества.
Однако, эта специфика сегодня мешает. Прежде всего тем, что она противоречит принципу всеобщей относительности провозглашаемый постмодернизмом. Но ещё более этого она мешает тем, что делает евреев эталоном страданий. А статус "страдальца", как мы писали выше, крайне ценится в сегодняшней Франции и Европе, так как страдающим в культуре постмодернизма страдание дает привилегии и даже некую моральную неприкосновенность. Евреи, получается, в некотором смысле захватили место мученика номер один, Иисуса, христианства, бога. И поэтому каждый раз, когда кто-то хочет сказать, что он страдает, он вынужден равняться с этим эталоном страдания, которым является Катастрофа. Евреи здесь явно мешают. Так как пока они есть, то ни беженцы, ни страны третьего мира, ни палестинцы и не другие "герои" современной западной культуры не могут быть самыми бедными и несчастным.
Однако это ещё не всё. Евреи - это единственный народ, который вышел морально чистым из второй мировой войны. Это очень мешает на фоне исторических исследований освещающих роль Франции во время второй мировой войны: изъятие еврейского имущества - значительное количество зданий в центре Парижа принадлежали евреям, а теперь перешли во владение правительства; музей Лувр так же может быть благодарен за немало картин депортированным евреям. Степень сотрудничества правительства Виши с нацистами так же фактически не имеет равных среди стран западной Европы (может за исключением Бельгии): по собственной инициативе, Франция депортировала еврейских детей до 16 лет, когда даже немцы еще этого не требовали. За последнее поколение Франция вдруг столкнулась с чем-то очень страшным и неприятным. До 60-х годов никто не требовал от нее признаться в её поступках, и такой человек, как Морис Папон, начальник полиции города Бордо во время войны, служил начальником французской полиции во время пятой Республики (В конце 90-х годов его приговорили к тюремному заключению, однако затем освободили под предлогом слабого здоровья). Потому что никому не приходили в голову спросить у него, чем он занимался во время войны. И вдруг Франции приходится нести ответственность. И в 1973 году, действительно, в ней принимаются законы против расизма. То же самое происходит в начале 70-х в большинстве европейских стран. Однако признание уникальности Катастрофы длится недолго и начиная с ливанской войны 82-го года, продолжая с "интифадой" 1987 года и дальше и уже без всякого стеснения за последние два с половиной года происходит откровенная тривиализация и даже политизация Катастрофы: как путём историков отрицающих существование Катастрофы (первый из них Морис Фориссон защитил степень в Университете Нант и его тезисы упоминаются в последнем выпуске французской энциклопедии среди других толкований Катастрофы), так и путём безразличного применения термина "геноцид" к другим трагедиям которые однако геноцидом не являлись и путём демонизации Израиля и приравниваем сионизма к расизму, Цахаль к Вермахт итд.
Своей обособленностью и уникальностью своей судьбы Израиль противоречит принципу уравниловки, что все равны и все страдания равны. И нельзя говорить, что одни страдали больше. Он мешает тем, что он как бы узурпирует место наибольшего страдальца. В добавок к этому, на фоне моральной неиспачканностью евреев все остальные вдруг начинают выглядеть крайне неморальными: раз евреи вышли белыми из Катастрофы, все остальные становятся черными. Только тогда сотрудничество Франции и сотрудничество Швейцарии, Бельгии и других стран начинает выглядеть как проступок вполне допускаемый в положение войны, а нечто плохое, морально недопустимое и это очень мешает. И тут есть два выхода. Или полное раскаяние и признание со стороны Франции и признание ей своей вины, или же полное перетасовка фактов: что Шоа - это не Шоа, Израиль - это не тот Израиль, который вам представляется, и Франция - это не та Франция, которая вам представляется. И поэтому вдруг начинают говорить об израильских солдатах, как о нацистах. Поэтому, когда израильская армия вошла в Бейрут, французский журналист сказал: "Вермахт вошел в Бейрут". Поэтому в карикатурах Плантю в "Лё Монд" израильский солдат всегда выглядит, как нацистский солдат, а Шарон превращается в монстра. Следовательно, при новом построением фактов всё выглядит следующим образом: сегодняшние фашисты - это Израиль; в роле евреев - это Палестинцы и Франция естественно должна стоять на стороне последних, а если настоящие евреи хотят оставаться хорошими с точки зрения Франции, то им также следует строго осуждать Израиль.
Всему этому есть простое психологическое объяснение. Подобным трюком, Франция одним ударом убивает двух зайцев. С одной стороны, она как бы говорит: "Что страшного было 50 лет назад? Один раз мы, другой раз - вы. Один раз мы провинились, а теперь смотрите как вы себя ведете!" Поэтому, когда в Дженине убиты исключительно террористы, и погибают 13 израильских солдат только из-за нежелания применять излишнюю силу, французская пресса всё равно пишет: "Резня в Дженине, 500 жертв среди палестинцев". И даже когда пресса признает, что жертв было не 500, а 70 - все террористы, самые видные интеллектуалы, среди них и евреи, в том числе люди, которые известны своим антирасизмом, продолжают утверждать, что в Дженине было 500 жертв. Однако есть от подобного перевёртывания фактов и другая выгода связанная с отношениями между Францией и арабским миром. Важно понять, что за последние 200 лет ни одна страна не причинила арабскому миру столько вреда, сколько Франция. Она колонизовала Алжир, Тунис, Марокко, Сирию и Ливан. Алжирская война отличалась своей жестокостью. Французскими силами уничтожались целые деревни, мирные демонстрации разгонялись огнём, пытки были распространённым обычаем. В октябре 1961 года в Сене всплыли более сотни тел выходцев из Алжира. Они подозревались в сотрудничестве с Фронтом национального освобождения Алжира. Иными словами Франция внутренне чувствует и осознаёт, что она провинилась, как никто другой, как по отношению к евреям так и по отношению к арабскому миру. Поэтому, чтобы избежать признания своей вины перед евреями, она патологически осуждает Израиль как расистское государство и тем самым как бы оправдывает задним числом своё поведение во время второй мировой войны. С другой стороны, своей безукоризненной поддержкой Палестинцев, она как бы искупает свою вину перед арабским миром, в котором у неё есть помимо этого экономические, политические и другие интересы. Тем самым она избегает признания своей настоящей вины и перед евреями и перед арабами.
Роль процесса Осло в росте антисемитизма
Иными словами, Израиль - сегодняшний антигерой. Своей избранностью он противоречит релятивизму и уравниловке постмодернизма и западной цивилизации. Своей государственностью, которая смеет защищаться и пользоваться своей силой, он противоречит идеалам дискредитирующим государство, своей мощью и способностью ей пользоваться он противоречит западной культуре обожествления слабого. Помимо этого, еврейская культура -это культура, в которой есть запрет. Западная же культура сегодня обожествляет права человека, отношению к запрету и его агентам (государство, полиция, школа) крайне отрицательное. И поэтому евреи и Израиль, с которым все евреи отождествляются сегодня, представляют антитезис противоречащий всему тому, что является святым для западного мира.
Остаётся один вопрос: как объяснить совпадение воспламенения западного антисионизма с крушением Осло? Алан Финкелькраут объясняет это тем, что Осло представляло некое сверхвоплощение так называемой "религии человека", где человек является и богом, и служащим Богу. Это "религия", твердящая, что человек абсолютно свободное существо в том смысле, Что он не обременен ни своей национальностью, ни своей культурой, ни своей историей, ни религией, ничем. Не важно, что евреи и арабы воевали сто лет. Достаточно желания и можно договориться. Ничто не может устоять перед доброй волей человека. Добрая воля всесильна. Достаточно пожать руки - и все стерто, новая страница. Человек не в плену ни у своего прошлого, ни у своего народа. Человек - прежде всего человек. Поэтому, так как каждый хочет жить хорошо, то он должен быть готовым забыть, перевернуть лист,- и не будет войн. Осло было воплощением именно этого. В Осло люди видели главный проект "религии человека", когда якобы два народа, которые воевали много лет, сказали: "покончено с войнами", пожали руки, стерли прошлое, сели и начали строить совместное будущее, "новый Ближний Восток".
На Западе и во Франции Осло было не просто политическим процессом. Это была религия, в которую верили. Когда это было подписано, все первые страницы в самых видных французских газетах были посвящены именно этому. В этом Франция видела, что её рецепт для дружбы народов воплощается, её рецепт правильный. Однако, если рецепт на Ближнем Востоке всё же не реализовался, значит - нужно искать виновных. Потому что сказать, что рецепт неправильный - это значит отказаться от всей нынешней идеологии, от определения добра и зла. Это признать, что всё то во что верили до сих пор является одной большой ошибкой. Следовательно, порок надо искать в другом месте и его естественным образом находят в Израиле. Потому что Израиль, это еще не исправленный изъян, единственный грех Запада, который еще не стерли с лица земли. Не даром французский посол в Великобритании недавно сказал о Израиле: "Эта маленькая, геденькая страна". Однако уже задолго до него, сразу после Шестидневной войны, в ноябре 1967 года, генерал Де Голль заявил о евреях, что они "маленький, элитный, самоуверенный и властвующий народ".
В заключение можно сказать, что сегодня на наших глазах заканчивается полувековой интервал в течение которого евреи и Израиль пользовались благосклонным отношением со стороны Франции и западной Европы, когда на западе антисемитизм и антисионизм были по крайней мере неприличными явлениями, Антисемитизм сегодня заново в моде, потому что он представляется в цветах антисионизма. И поэтому он даже ассоциируется с прогрессивными силами. В центре его внимания стоит Израиль, а не евреи, коллектив, а не индивидуум. А поэтому, учитывая что антисемитизм-антисионизм основывается на неких общепринятых представлениях той культуры в которой он развивается, можно - с удовлетворением - заметить, что государство Израиля наконец-то завоевало место не только политического, физического или экономического центра еврейского народа, но и его центра во французском и во всём западном сознание. А в этом, при желании, можно усмотреть и вполне положительное развитие...


http://www.machanaim.org/tor&life/actual/shar-antis.htm







Поиск по сайту

Самые читаемые страницы сегодня

Анонсы материалов
© Copyright IJC 2000-2002   |   Условия перепечатки

Rambler's Top100