На главную

 Полезные ссылки
 Новости
 Форумы
 Знакомства
 Открытки
 Чат
 Гостевая книга

 Интернет-журнал
 Истоки
 О духовном
 Богом избранный
 Земля обетованная
 613 мицвот
 Время испытаний
 Персоналии
 Книжная полка
 Еврейский треугольник
 Мужчина и женщина
 Наш календарь
 
 Информагентство
 Хроника событий
 Пресса
 Из жизни общин
 Мы и политика
 Колонка редактора
 Наше досье
 Фотоархив
 Дайджест
 
 Интернет-лоция
 Каталог ресурсов
 Еврейские организации
 
 Деловой мир
 Торговая площадка
 Инвестиционная площадка
 Площадка высоких технологий
 Бизнес-услуги
 Новости бизнеса
 Котировки и курсы
 e-Ресурсы
 Бизнес-досье
 
 Бюро услуг
 Благотворительность
 Дорога жизни
 Житейские услуги
 
 ОТдых И ДОсуг
 Стиль жизни
 Вернисаж
 Еврейская мама
 Еврейский театр
 Игры он-лайн
 Анекдоты, юмор
 Шпиль, балалайка
 Тесты
 Гороскопы
 Один дома
 Виртуальный роман
 Конкурсы
 Виртуальные открытки
 Знакомства
 Тутти-еврутти
 
 Наш клуб
 Концепция
 Как стать членом клуба
 Устав IJC
 Имею сообщить
 Гостевая книга
 Чат
 Форумы
 Конференции
 


Реклама на IJC





Реклама на IJC


Израиль Моисеевич Меттер: очень грустные сочинения

Марк Качурин

Всю жизнь он чурался официальности. Не имел должностей, званий и наград. Не заседал в президиумах съездов и собраний.
Он умирал от голода в блокадном Ленинграде - и выжил, может быть, благодаря тому, что бок о бок с ним на радио работали такие люди, как Ольга Берггольц, Михаил Зощенко.
Его дважды пытались загнать в капкан "органы" - и оба раза он сумел отбиться, сохранить свою совесть и, значит, право писать. Доносов было предостаточно. Но ему каким-то чудом удалось избежать ареста, возможно, отчасти помогла репутация "милицейского" писателя.
Ему в полной мере довелось испытать участь писателя с неудобной фамилией, именем, отчеством и несмываемым "пятым пунктом".
Он научился переступать через мерзости, если они касались только его самого: снятые выступления, изматывающая волокита с публикацией книг, с утверждением сценариев, отмененные зарубежные поездки. В "Поселковых заметках" он говорил читателю: "Я пишу на русском языке, думаю по-русски, живу судьбою народа моей страны, ни одно горе и не одна радость его не обошли меня стороной. Но я - еврей, душа моя двустрадальна…"
Ему довелось выступать свидетелем защиты на процессе Иосифа Бродского, издевательски приговоренного к ссылке за тунеядство. И присутствовать на суде, где его мать, пожелавшая получить вдовью пенсию, не смогла доказать, что является женою своего покойного мужа и матерью четырех детей: брачное свидетельство, заверенное дореволюционным казенным раввином, судья не посчитал доказательным.
Всю эту классику советского правосудия писатель запечатлел не только с разящей откровенностью, но с глубокой болью за свою страну.
Чем он никогда не был обделен - это читательской любовью. Каждое издание Меттера преодолев бесконечное множество рогаток, напором читательских заявок выходило тиражом сто - сто пятьдесят тысяч и уж во всяком случае, не меньше тридцати тысяч. И разлеталось в считанные дни. Книги Меттера переводились на итальянский, испанский, немецкий, английский, польский, венгерский и другие языки и везде недолго лежали на прилавках.
В Италии он получил премию имени президента Гринцане Кавура (1992) за лучшее произведение иностранного писателя. Тогда в Италии вышел (1994) богатый альбом, где портрет Меттера был помещен рядом с портретами великих деятелей искусства конца ХХ века: Феллини, Анной Маньяни, Де Сика, Моравиа.
Кроме читателей у него были миллионы зрителей самого разного возраста; лучший его фильм "Ко мне, Мухтар!" не стареет от бесчисленных показов. Меттер не был наделен ни уступчивостью, ни всепрощением, его прямоты и бескомпромиссности побаивались, его нравственный авторитет был очень высоким.
Нам посчастливилось: мы дружили домами около сорока лет, хотя наш дом был на поколение младше. Наши дети и внуки воспитывались "под сенью Меттеров".
"Дом Меттеров" - двуединый, ленинградский и сосновский (дача на Карельском перешейке), в последнем они жили большую часть года. Хозяин дома, Израиль Моисеевич, и его хозяйка, балерина Ксения Михайловна Златковская, составляли нерасторжимое единство.
Когда мы с нею познакомились, Ксения Михайловна уже вышла на пенсию в звании заслуженной артистки. Но иногда играла королев - самую почетную и несложную роль в балете (так она, во всяком случае, говорила). За пределами сцены она, казалось, умеет все на свете: водить машину, делать вино, варенья и соленья, ловить рыбу, изготавливать эту самую рыбу в жареном, тушеном и отварном виде, выращивать землянику и клубнику, цветы и всякие овощи… Но, пожалуй, особенно хорошо она умела слушать. И для Израиля Моисеевича была первым слушателем. Не критиком, а именно слушателем.
Меттер начал писать рано, в средних классах школы. Дело это вполне обычное, в таком возрасте начинают многие. Необычно другое: именно тогда определился его стиль. Вот как это произошло, если судить по тексту повести "Пятый угол":
"Софья Львовна, учительница русского языка в той школе, где я учился, вызвала мою мать.
- Скажите, пожалуйста, - спросила Софья Львовна, - ваш мальчик живет дома в нормальных условиях?
- Ничего такого особенного, - сказала мама. - Он не очень любит мыть ноги перед сном, но я его заставляю.
- Вы его бьете?
- В буквальном смысле - нет. Случается, конечно, ущипнуть ребенка. Он что-нибудь натворил в гимназии?
- Видите ли, сказала Софья Львовна, - ваш сын пишет очень грустные сочинения. В прошлый раз классу была задана тема: "Как я провел лето"… - Это лето мы провели в Покатиловке, - сказала мама. - С продуктами там было неважно.
- Он не жалуется на питание, - сказала Софья Львовна. - Он вообще ни на что не жалуется. Он веселый мальчик. Но его сочинения носят какой-то грустный характер, необычный для этого возраста.
Глистов у меня не было. Почему я заполнял ученические тетрадки печальными выдумками - неизвестно."
В быту Меттер, если хотел, мог уморить собеседника со смеху. Но поразительно, что писателя-юмориста из него не получалось. Хотя крайняя необходимость была. Во время войны в Радиокомитете он должен был давать три раза в неделю фельетоны о Гитлере и Геббельсе. Редактор запирал его в комнате, чтобы заставить написать смешно.
"Среди мук, испытанных в блокаду, - признавался он. - эта мука - писать смешно - доводила меня до слез."
Правда, после войны скетчи, фельетоны для "трепа", для писательских "капустников" Меттер писал блистательно. Но не печатал. Несколько лет был эстрадным конферансье - разъездным фельетонистом. В искрометных словесных опытах (они хорошо видны в письмах) рождалось иное искусство. С 50-х годов он начал публиковать свои рассказы, правда, едва замечаемые критикой, но не безразличные для читателя. А с 60-х годов его рассказы появляются в "Новом мире" Александра Твардовского.
Любопытно, что рецензенты, если и замечали Меттера, то укоряли его за мелкотемье. Это было сделать тем легче, что сам автор, что называется, "подставлялся". В повести "Мухтар" (1960) над его героем - проводником служебной собаки Глазычевым и собакой посмеиваются: "Они с Глазычевым ударяют по частному сектору … Одних подштанников на тыщу рублей гражданам вернули. - Глазычев добродушно улыбался в ответ, и только однажды, возвратясь как-то особенно усталым после трудного суточного дежурства, зло огрызнулся:
- Мне портки какого-нибудь работяги не менее дороги, чем десять тысяч государственных денег!
Фильм, поставленный по "Мухтару" стоил Меттеру много крови. "Резали" сценарий и ленту, автор в отчаянии отказывался от экранизации. А эта реплика Глазычева была сочтена крамольной и ликвидирована. Но чудо искусства все-таки произошло. Видимо, был в повести заряд таланта, искренности и смелости, с которым цензура ничего не могла сделать. Глазычева сыграл Юрий Никулин, сыграл гениально, с поразительной естественностью. Живет повесть, живет фильм. И становится все яснее, что если бы "портки какого-нибудь работяги" стали "державным интересом", то жить в России можно было бы куда достойнее…
Вот эта немудреная деталь кажется мне одним из секретов художника.
Конечно, не только тем силен "Ко мне, Мухтар". Фильм также несёт в себе мысль, что и повседневность может быть значительна, перечеркивая преимущество "великих" человеческих тем над "малыми". Меттер и Никулин были в этом единомышленниками - и это одна из причин, почему они в работе над фильмом так подружились.
В повести и фильме есть одно выражение, которое наверняка запомнилось читателям и зрителям. Проводник Глазычев говорит о своей собаке, как о человеке: "Он постарается".
Бандит Фролов заколол вилами старика-сторожа конюшни и бежал. Мухтару предстояло его взять. А холод стоял лютый, и от него у собак слабеет чутье. Подполковник, руководивший операцией, спросил Глазычева:
- Как вы думаете, по такому морозу пес сможет работать?
Так говорят о сыне, о друге, на которого надеешься, за которого и сам рад бы сработать, да никак нельзя.
Кто читал рассказ Меттера "Собаки", вспомнит, может быть, откуда взялся "Мухтар". В криминалистическом музее писателю показали чучело знаменитой розыскной собаки "Султан" и поведали о ее заслугах. Но не это заинтересовало писателя и стало зерном повести: "…перед самым моим уходом один из работников музея рассказал мне драматический финал жизни Султана - его бесприютную тяжкую старость. Вот тогда-то и дрогнуло мое сердце. В судьбе этого пса я увидел нечто человеческое."
В таком изображении пса могут усмотреть антропоморфизм, "очеловечивание" животного. Однако Мухтар остается собакой. Как и полагается псу на службе: через год или полтора перестает узнавать свою любимую, хотя и явно лживую и капризную хозяйку, ненавидит, ревнуя, семью своего проводника Глазычева, выучивается в школе командам и приемам расправы с человеком, его заветный сон - безжалостный, звериный, когда добыча полностью в его распоряжении… Только своему проводнику Мухтар предан и готов жертвовать за него жизнью. Но сходство в судьбе человека и собаки не биологическое, а социальное явление, и чаще всего проглядывает оно в несчастье.
Мухтар взял след, и Фролов был осажден в старой баньке.
- Сделаем так, - предлагает подполковник. - Ребята выломают дверь, собаку пустим вперед. Сможет твой пес взять эту сволочь?
Фролов - умелый бандит, вооружен двумя пистолетами. На карте - жизнь Мухтара, да и всех участников операции. Но Мухтару предстоит первому вступить в схватку. Покуда подполковник отдавал свои распоряжения, Глазычев грел Мухтару лапы, заворачивая их поочередно в полу своего полушубка.
Операция завершилась. Мухтар сделал свое дело. "Бандита в тюремной машине отвезли в Управление, он пришел в себя минут через сорок. А Глазычев с тяжело раненным Мухтаром, завернув его в полушубок, поехал на газике в питомник.
- А может, выживет? - сказал подполковник. - Ведь теплый еще.
Только в этом последнем "постарается", может быть, открыто прорывается мольба, отчаяние, любовь… Прежде их нельзя было показывать, чтобы не помешать Мухтару.
Вот так было написано еще одно грустное сочинение, о котором всего и не расскажешь. Там удивительно достоверно действуют люди и собаки. Оно, конечно, грустное, уже потому, что на свете существуют старость, смерть, жестокость. Но есть в нем и мужество, и доброта и любовь - все, чем бывает хороша жизнь.
Скупо расходует Меттер эмоции. Вот он повествует в рассказе "Радио", как в парадном зале Ленинградского дома писателей на улице Маяковского собрали всех "инженеров человеческих душ" (ненавистное Меттеру выражение) слушать выступление Сталина на собрании избирателей. Выступление транслировалось из Москвы. На сцене одиноко стоял огромный радиоприемник. Вокруг него метались секретарь писательского союза и радиотехник. Приемник хрипел и произносил непонятные слова. Наладить его не удалось. И писатели, сохраняя святую серьезность на лицах, слушал белиберду. А потом столь же набожно присоединились к аплодисментам. Чего тут больше - страшного или смешного - трудно определить. Уровень дрессировки, до которого собаку, пожалуй, не довести.
Нередко у Меттера ироническая нота обозначает ту грань, что отделяет обыденное описание жизни от издевательства. В рассказе "Мать" этим привкусом отмечена история старшего сына старухи, у которого она поселилась после того, как младшего арестовали. "Можете вы понять, что я в поселке фигура? Народ в любой момент может спросить с меня. Я должен быть перед ним чистый, как стеклышко." Имеется в виду, что "народ" придет спрашивать не за то, что они, старший сын и невестка, морят мать голодом, что попрекают её каждым куском, что спит она на прохудившейся раскладушке. "Народ" придет спрашивать за то, что мать зарабатывает деньги на дорогу в колонию к младшему сыну… "Ваше поведение компроментирует меня" - вот какие слова знает старший сын. "Плакать старуха устала. Держало ее на поверхности жизни сознание, что она может сгодиться Славику, когда он выйдет на волю".
Есть в металлургии такое слово "присадка" - добавка в сплав какого-то благородного элемента для повышения качества металла. Вот такая "интонационная" примесь есть у Меттера почти в каждом рассказе. От этого рассказ не делается смешным. Но помогает видеть в жизни дальше, больше и более милосердными глазами.
Стала уже легендой история о том, как он - единственный! - аплодировал "в обморочной тишине" писательского собрания рыцарской речи М.М.Зощенко. "…Более тридцати лет не возникало у меня охоты рассказывать об этом писательском собрании, - писал Меттер. - Не вспоминал о нем потому, что опасался выглядеть уж слишком нескромно-прозорливым: вот, дескать, один-единственный отважился - и угадал.
А ведь, по правде, ничуть не отважился. Вполне вероятно, что если бы мне загодя была известна сиротская единственность моего аплодисмента и все, что за ним для меня воспоследует, то никогда бы на него не расхрабрился."
Написать такое - "присадка" не меньшего благородства, чем сам "единственный аплодисмент".
"Веселый мальчик" до самого конца не разучился соединять смех и трагедию.
Оглядывая свои обглоданные страшной болезнью руки и ноги, он усмехался: "Освенцим…" И добавлял: "Ну, давайте поспешим, пока две обаятельные барышни не сделали меня идиотом (барышни в голубых халатах приходили вдвоем из хосписа делать инъекции). И до уколов он диктовал и диктовал свою последнюю статью для журнала "Знамя".

http://www.vestnik.com/issues/2002/0626/win/kachurin.htm




сделать домашней
добавить в закладки

Поиск по сайту

Самые читаемые страницы сегодня

Анонсы материалов
© Copyright IJC 2000-2002   |   Условия перепечатки



Rambler's Top100