Марьян Беленький

Марк Яковлевич Айзеншадт (Азов): «Я исчерпал весь лимит везения, отпущенный человеку...»

«...Мне же платят за калекчество, а кто мне будет платить за какчество? Регбус, кроксворд... Большая промблема.... И пока эта промблема решена не будет, я всегда смогу оторвать на свой кусок хлеба твой кусок масла... «Это же я твой кран на две крутки недокрутил...» «А ты громче кричи «попка дурак»... «А у нас кто не работает, тот у нас и не ест». «Крипич «бар» - кирпич есть, раствор «ек» - раствор нет. Что делать? Перекур делай». Вряд ли найдется человек, говорящий на русском языке, который бы не знал этих райкинских реприз. Автор этих и множества других монологов, исполнявшихся Райкиным, живет сегодня в Израиле.

... Мы познакомились на семинаре писателей. За этим парнем (в его 75 лет его иначе назвать невозможно) ходили толпы, заглядывая ему в рот. А в столовой за право сидеть с ним за столом завязывалась небольшая потасовка.

- Это кто - спросил я?

- Азов.

- Как Азов? Тот самый? (А разве он не умер? - чуть не сорвалось у меня. В моем понятии всякий настоящий классик должен быть уже на том свете).

Я знал с детства, кто такие Азов и Тихвинский. Когда я был маленьким, у папы была пластинка с Райкиным. Я учился на ней ставить пластинки на патефон и запомнил тексты на память. Если б мне кто-то сказал тогда, что я встречу живого автора всего этого...

Марк Яковлевич Айзеншадт (Азов). Ветеран Великой Отечественной войны. (У нас почему-то стесняются этого термина и заменяют его на Вторая мировая. Я полагаю, что стесняться нечего, та война была действительно Великая и действительно Отечественная). Автор множества монологов и скетчей для Райкина и других известных артистов, киносценариев, пьес, повестей и рассказов. В Израиле - председатель северного отделения союза русскоязычных писателей... Создатель местного театра, его актер, драматург, руководитель литобъединения, редактор литературного журнала «Галилея»...

- Вы, пожалуй, единственный в Израиле человек, который был близко знаком с Аркадием Исааковичем Райкиным, что вы можете сказать о нем как о человеке?

- Мы встречались с Аркадием Исааковичем в основном по работе и он производил на меня благоприятное впечатление. Он такой холодноватый, разговаривает в полголоса, очень себя бережет, очень себя любит, но при этом ведет себя подчеркнуто вежливо,

У меня с ним сложились хорошие отношения. В нашей авторской паре (я и Тихвинский) мой партнер был активнее и более общительным и он бесконечно приставал к Райкину с просьбой о билетах для своих знакомых. Я этого не делал. На премьере нашего первого спектакля «Время смеется» (1960 год) я стоял в проходе.

Во время антракта его как боксера массировали, растирали и его костюмерша никого к нему не подпускала, но когда он услышал мой голос, он сказал «Марк, заходи». Он по-видимому хорошо ко мне относился, потому что я был «не приставучий».

Если у кого-то были проблемы, кто-то его просил о помощи, он мчался выручать людей. Помню, одного директора из «Мультфильма», которого почему-то отдали под суд, раздули дело, Райкин его выручил. Аркадий Исаакович был неплохой человек, но было в нем явное ощущение своей значительности, тем более, что ему на каждом шагу об этом говорили. Ему милиционеры честь отдавали.

Когда он уезжал в Париж, его провожала большая толпа, Райкин сказал:

- Эти провожания - вещь неприятная - нужно о чем то - говорить, а что говорить - не знаешь. Скорей бы поезд тронулся.

- Как проходила ваша с ним работа над текстами?

- Монолог строителя («калекчество- какчество», «перекур») родился из нашего скетча

«13 несчастливых». Это была история о 13 строителях, каждый из которых строил какую-то часть дома, был построен дом сверх плана (13-й) и все они получили в этом доме квартиры. Мы придумали миниатюру, в которой каждый из 13 появляется по на сцене очереди, и всех их должен был играть Райкин в разных масках. Выяснялось, что никакого 13-го дома не существует - его просто приписали для отчета.

Во время репетиций Райкин вдруг заявил «Я больше в масках играть не буду» (И действительно, с того времени от масок навсегда отказался) - это все грубо, картон, я от этого отказываюсь.

- Но ведь это ваш, райкинский жанр, - говорю я, - мимов и разговорников есть множество, а Райкин - единственный, кто работает в жанре трансформации.

- Но кто из нас Райкин?

- Аркадий Исаакович, я без конца слышу, что вы - гениальный артист, но это еще не значит, что вы - самый умный человек.

Плохой человек мне бы такого не простил. Но после этого мы с ним проработали еще долгие годы.

В начале 60- х годов в газете «Культура и жизнь» (орган отдела пропаганды ЦК КПСС) появилась статья известного критика о том, что «авторы нашли объект издевательства

- дурака, а дурак - это человек больной, несчастный и как можно над ним издеваться...»

Если бы тогда за нас не вступился Аджубей (зять Хрущева и главный редактор «Известий»), предоставив возможность Райкину в газете для ответа, нам бы крепко досталось. Райкин ответил, что «дурак - это человек не на своем месте, если назначить меня министром здравоохранения, я тоже стану дураком».

Тот же критик отметил, что Айзенштадт - это очень плохой автор и нехороший человек, Азов - хороший, а Амарова (один из моих псевдонимов) он не тронул, очевидно, приняв его за узбека - нацкадры обижать нехорошо.

- Мы вышли на очень интересную тему - однородный этнический состав актеров и авторов советской эстрады.

- Советская эстрада всегда была еврейской. Юмор -это особенность еврейской натуры. Русский юмор либо площадной, либо несмешной. Юмор, который был свойствен евреям, еврейскому искусству, стал советским.

Когда появилась афиша нашего первого спектакля, все фамилии в ней были «нежелательными», и нас попросили взять псевдонимы. Я сначала стал Амаровым, а затем - Азовым.

- До вас не доходили обвинения в «клевете на советский строй»? Как строилось ваше общение с цензурой?

- Главное было - сдача готового спектакля комиссии. Там принимали по-настоящему.

Особенно тяжело было сдавать спектакли в Ленинграде при Толстикове и Романове, поэтому старались сдавать спектакли в Москве. Но премьеры он старался давать в Одессе. Там же он впервые показал миниатюру, намекающую на отставку Хрущева. Несмотря на ее оглушительный успех, Райкин заявил что он больше этой миниатюры играть не будет.

- Но почему, - говорили ему, - ведь зал смеется и апплодирует.

- Они так смеются, что у меня мороз по коже идет.

Больше он этой миниатюры не исполнял.

Руководство минкультуры Райкину доверяло, полагая, что он лишнего не скажет.

- О Райкине можно говорить бесконечно, но я бы хотел перейти к вашей военной биографии. Недавно мне попался для перевода удивительно беграмотный фильм по сценарию какого-то идиота в США. Там сказано, что советские солдаты в Германии вели себя как бандиты, даже была такая фраза: «Советские солдаты из Азии

никогда не видели электролампочек, поэтому, когда они пришли в Германию, они выкручивали лампочки, в надежде освещать ими свои юрты, когда они вернутся домой». Ясно, что это ерунда, но как было на самом деле?

- Мне пришлось служить в пехоте на переднем крае. Когда мы оказались на границе с Восточной Пруссией, наши политруки настраивали нас на месть и некоторые мародеры этим воспользовались. У меня был солдат во взводе, который поджег несколько немецких домов. «У меня мол, немцы, сожгли дом, так я им тоже сожгу». Пока мы были в Восточной Пруссии, начальство подобные настроения поощряло, хотя немецкого гражданского населения оставалось там очень мало - оно бежало на Запад. Но как только мы вошли уже на территорию будущей Восточной Германии, вышел приказ Жукова - расстрел за мародерство.

- Вы были достаточно известным человеком, а как вам живется здесь? Кризис алии на вас не отразился? Как насчет престижа, социального статуса?

- Я приехал в Израиль в 1994, уже будучи пенсионером. Недавно в нашем театре и литобъединении в Нацерете праздновали мой юбилей - 75 лет. Я не сидел на сцене с важным видом - это был капустник, который я сочинил, играл разные роли, пел песни и танцевал и вообще вел себя неприлично для своего возраста.

- Насколько я понимаю, у вас здесь жизнь довольно интенсивная....

- Я - председатель северного отделения союза русскоязычных писателей и литобъединения при нем, редактор журнала «Галилея». Кроме того, получилось, что я организовал в Нацерете театр, его возглавляет профессиональный режиссер З. Белевич и играют профессиональные актеры. Наш театр дает спектакли в разных городах страны.

- И все же мне кажется, что о вас мало знают за пределами Нацерета...

- Я - человек стеснительный...

- Я этого как-то не заметил...

- Там где я уже появился, там я могу себя проявить. Но для меня проблема самому проявить инициативу, куда-то пойти...Я привык, чтобы мне звонили...чтобы кто-то организовал. Когда я ехал в Израиль, я сказал себе, что я еду умирать - буду сидеть на скамейке с пенсионерами...

- Оказалось, что это не совсем так...

- В магазине, где мы покупали продукты, одна женщина случайно узнала о том, кто я такой и сказала, что хочет познакомить меня с редактором местной газеты Валерией Барташник. Она мне позвонила и попросила написать ей что-то для газеты. Я написал для газеты юмористический рассказ и с тех пор стал писать их еженедельно. Оказалось, что Валерия - председатель амуты, которая занимается организацией культурных мероприятий. Меня втянули в эту амуту. С тех пор и пошло...

- Вам не обидно, что фразы типа «регбус - кроксворд» знает весь советский и постсоветский народ, а кто это придумал, знают далеко не все?

- Это наоборот, очень приятно. Я получаю огромное удовольствие, когда при мне цитируют Райкина (то есть мои фразы). В этом вся прелесть. Ты входишь в фольклор.

- А теперь поговорим на тему «Юмор и война».

- На войне было очень много юмора. Я запомнил , в основном смешные эпизоды из военной жизни. Когда люди, в особенности молодые, живут рядом, в постоянном общении, юмор всегда присутствует. Постоянно на д кем-то подшучивают, смеются и никакая война этому помешать не может. Так что на войне было очень много юмора. Один из наших разведчиков после тяжелого обстрела шутил так :

- Это же не война, а сплошное смертоубийство.

Однажды, когда он вел машину, на дороге стоял офицер и просил его подвезти.

- Ты офицерский доппаек получаешь? - спросил разведчик.

- Конечно, ответил тот, думая что придется поделиться.

- Ну тогда топай ножками.

Наши солдаты прозывали ракетную установку РС с большим набалдашником «Лука Мудищев».

Я должен сказать, что мне очень везло на войне. Я исчерпал весь лимит везения, выданный человеку. Поэтому вся моя дальнейшая жизнь после войны, по теории вероятностей, должна была состоять из сплошных неприятностей. Если б меня спросили в 44 году, сколько я собираюсь прожить после войны, я бы ответил лишь, что надеюсь лишь дожить до ее конца. А то, что после войны проживу еще 55 лет, это мне ни в каком сне не могло присниться. Не раз были моменты, когда я уже считал себя убитым. Скажем, снаряд разорвался в подбитой машине, в которой я прятался от дождя и я в последнее мгновение успел выпрыгнуть из нее. Я бы уверен, что этот снаряд разорвет меня на куски.

- Вы слышали «свой» снаряд?

- Нет.Меня оглушило. Поэтому я и успел выпрыгнуть из машины. На меня падали осколки и обломки машины, глаза залепило землей. Это видели мои сослуживцы и мои родители получили на меня похоронку...

Однажды с моими военными воспоминаниями случился большой скандал. Во время съемок фильма по моему сценарию я пристрастился пьянствовать с осветителями, помощниками оператора - с рабочим классом и рассказывал им всякие

смешные эпизоды из моей военной жизни. И вдруг эти ребята вдруг замолчали и стали на меня косо смотреть. В чем дело- спросил я?

- Дядя Марк, ты наших отцов оскорбил. Они тоже воевали, и рассказывали о войне страшные вещи. А у тебя война - это сплошное веселье.

После этого я целую ночь ругался матом. Мы ночевали в детском санатории и директор санатория на следующее утро пожаловался начальству:

- Там у вас есть поэт, так он всю ночь в детском санатории ругался матом.

Отцы этих ребят, с которыми я выпивал, были мрачные люди (кстати, все они спились после войны и рано умерли из-за пьянства) и видели все в мрачном свете.

Кроме того, они начали воевать в 41-м, а я пришел на фронт уже в период нашего наступления. На войне я ни стихов, ни прозы не писал, а лишь «травил» истории в компании.

- А вы не считаете, что массовый послевоенный алкоголизм был спровоцирован «фронтовыми 100 грамм»?

- Русский человек все равно пьет. Никто сознательно не приучал. Что такое 100 грамм водки для русского человека? Мне, как офицеру выдавали 200 г. И несмотря на то, что я был еврейским интеллигентом, я быстро к этому приучился.

- Но ведь стакан водки - это приличная доза?

- Чаще всего водку выдавали после боя. Наши старшины были хитрые. Они рассчитывали, что когда после боя многих поубивают, у них останется больше водки. Так что нас не подпаивали перед боем и пьяными в атаку не ходили. К русскому человеку было такое отношение - все равно пойдет, все равно помрет. Солдат гнали на убой.

- Но ведь у выпившего человека снижается координация, а надо быстро бежать, реагировать на действия противника.

- Какая там координация?! Солдата гнали на пулеметы, рядовой солдат - это пушечное мясо, Главное, чтоб он встал и пошел в атаку, бежал и орал. Чтоб массой брал. А координация нужна была, скажем, разведчикам, отдельным людям, которые сознательно выполняли задания.

- А теперь поговорим о том, чем вы занимались в послерайкинский период.

- Я со своими соавторами - В. Тихвинским и В. Михайловским написал более 40 пьес для театра кукол, которые шли по всей стране и за границей. Потом стали писать пьесы и для «живого» театра, сценарии для кино.

Много я написал и песен для театральных спектаклей и фильмов, музыку к которым писали Максим Дунаевский, Журбин, Флярковский, мою песню исполняла Камбурова. Я работал во всех жанрах литературы, кроме романа - писал стихи, повести, рассказы, пьесы, работал во всех эстрадных жанрах, а их было множество. Это сейчас остался один монолог, а тогда были куплеты, фельетоны, конферанс, миниатюры, эстрадные обозрения, театрализованные программы, работал я и для цирка - придумывал клоунады и антре, репризы, сценарии конных аттракционов, аттракционов со львами...

- Зачем льву сценарий?! Чтобы он случайно не рявкнул чего-нибудь не то или не на того?

- Сценарий нужен не для льва, а для его начальства. Это сценарий аттракциона. Писал я также полные сценарии цирковых представлений. Мы с Тихвинским много лет писали сценарии «Голубых огоньков». Начал я как поэт, писал серьезные и юмористические рассказы, комедии, трагедии. Сейчас я написал новую трагедию по мотивам ТАНАХа, которую будет ставить наш театр.

Это сюжет о герое Ифтахе, который после одержанной победы над аммонитянами обещал Богу принести в жертву первого человека, которого он встретит по возвращении домой. Его встретила его собственная единственная дочь, и ему пришлось выполнить свой обет.... Параллельно с этим я играю клоуна в нашем новом спектакле - сбылась моя детская мечта стать клоуном.

- Что вы можете сказать о Марке Азове? - спросил я у актрисы нацеретского театра, в прошлом - иркутского драмтеатра Оксаны Елизарьевой.

- Я его очень люблю. Для меня Марк Яковлевич олицетворяет пласт культуры, который я за 4 года в Израиле не встречала там, где мне приходилось бывать. Я работала в каких-то мисрадах и уже думала, что я этого не встречу никогда и я очень благодарна судьбе, забросившей меня в Нацрат Илит, даже если ничего не случится в моей театральной биографии. Но я очень счастлива, что такие люди существуют и они полны сил, оптимизма , здоровья, и способности нравиться женщинам. Мы с Марком Якоовлевичем верим, что у нас все сложится. Иногда у меня бывают моменты, когда мне не хочется идти на репетицию, но когда я вспоминаю, что на репетиции будет Марк Яковлевич, я собираюсь и иду. Я купаюсь в общении с ним, готова сидеть рядом с ним и смотреть ему в рот.

И хотя это совсем не по правилам интервью, но придется сознаться, что его автор полностью разделяет мнение интервьюируемой.

Интервью любезно предоставлено автором для IJC

Оригинальные материалы на сайте: http://belenky.hypermart.net/