Феликс Дектор: "Еврейский писатель - тот, что пишет о евреях для евреев"

Анна Баскакова

В минувшие выходные в доме отдыха "Планерное", расположенном недалеко от Москвы, состоялся выездной семинар культурно-просветительного центра русской еврейской интеллигенции "Ковчег". Возглавляет его переводчик и издатель Феликс Дектор. После окончания семинара с Феликсом побеседовал корреспондент АЕН.

- Пожалуйста, расскажите о себе...

- Я окончил Литературный институт, переводил литовских поэтов и прозаиков и примерно к сорока годам достиг максимума того, что мог
достигнуть еврей-гуманитарий, не член партии. Профессия кормила хорошо, и я жил безбедно. У меня был двухэтажный дом на Соколе с гаражом и садом, две машины. В семье было четверо детей. Когда приходили друзья и знакомые и спрашивали: "Почему бы вам не завести собаку?" я отвечал: "Мы лучше ребеночка родим, он человеком вырастет".

- Почему, живя в таких прекрасных условиях, вы решили репатриироваться?

- Я всегда был человеком, настроенным антисоветски, я не понимал этот строй. Да, у меня не было соседей, начальства, родного коллектива, я не пользовался транспортом, не выписывал газет, не держал дома телевизор - но маразм окружающей жизни словно проникал сквозь поры.
Атмосфера действовала... Меня мучило ощущение, что я достиг своего потолка, что у меня в жизни ничего не изменится... И было ощущение, что детей из этой страны надо увозить, нельзя оставлять их в этих условиях.

Для меня не стоял вопрос, куда ехать. Я считал, что для еврея есть только два места на этом свете - Израиль и не-Израиль, в не-Израиле я уже жил. Я считал, что еврею в СССР жить безнравственно и аморально. Жить в стране, где народ тебя не любит, правительство дискримирирует, имея возможность уехать - это значит, что ты приспособленец и ничего лучшего не достоин. Моя жена - не еврейка, и я знал, что евреев в моем роду больше не будет. Еще я знал, что это не случайно - 2 тысячи лет не было еврейского государства, и мы кочевали, и вот снова есть еврейское государство, и я могу туда уехать.

- Вы издавали в России самиздатовскую литературу...

- Мои друзья, которые были "в отказе" - Владимр Престин, Павел Абрамович, Вениамин Файн, - попросили меня помочь им создать еврейский самиздатовский журнал "Тарбот" (Культура). Не антисоветский и не сионистский - просто еврейский журнал. Они хотели обратиться не к отказникам, которые душой были уже не здесь, а к еврейской массе, чтобы рассказать о еврейской культуре и традициях.

Я начал работу. Мои переводы сразу же убрали из планов всех издательств, затем последовало исключение из Союза писателей. Когда я выходил из дома, за мной следили.

Я выпустил 4 номера и подал документы на получение разрешения. Вокруг меня люди ждали его годами, я думал, что у меня масса времени
впереди - но с момента подачи до разрешения прошло 8 дней... Меня попросту выкинули.

- Чем вы занимались в Израиле?

- Я ехал в Израиль, мечтая стать издателем. Там я увидел, что не было ни одного издания, которое рассказывало бы советским евреям о том, что собой представляло государство Израиль. И я сделал сначала дайджест "Народ и Земля", который заполнял материалами из израильской
прессы, потом ежемесячный "Израиль сегодня". Он выходил с 1978 года - тут мне помогли "Сохнут" и министерство абсорбции. У меня было свое издательство, где работало 15 человек. Я выпускал молодежный журнал "Сабра", детский журнал "Арик", и все это разными путями попадало в Советский союз. Мои журналы просуществовали до самой перестройки.

- Почему вы снова стали работать в России?

- Уже в годы перестройки я видел здесь свое поле деятельности - все, что я делал, было рассчитано на советских евреев. Меня одолевала идея издавать еврейскую литературу здесь, в Москве. В 1996 году мне предложили поехать в Москву представителем "Сохнут" для связи с общиной. Я создал в Москве отдел культурных и общественных связей "Сохнут" и газету "Вестник еврейского агенства". В 1990 году я выпустил альманах еврейской литературы и культуры "Ковчег" - одно из первых литературных еврейских изданий в СССР, тираж доходил до 50 000 экз. Мне
нравилось название - русское слово, но с еврейским содержанием, к тому же многозначное - здесь и Ноев Ковчег, и Ковчег Завета. Потом кончилось финансирование. Становилось меньше евреев, и не было голода по еврейской литературе, тираж стал падать.

- Как был создан центр "Ковчег"?

- Я создал его в 1997 году, работая в российском представительстве "Сохнут". Я осознавал, что 90 процентов моих друзей - евреи, хоть я и никогда не отбирал друзей по национальному признаку. Значит, это было именно русско-еврейское общение! И я увидел - оно исчезает! Часть людей из моего круга уехала, некоторые умерли, многие просто "легли на дно". В "Ковчег" я пригласил своих друзей - писателей, журналистов, артистов, музыкантов. Многие у нас познакомились и подружились. Годы были трудные - часть интеллигенции в новых условиях не смогла
применить себя - не все были Хазановыми или Кобзонами. Сейчас в "Ковчеге" примерно 150 человек, в том числе такие известные люди, как Лев Анненский, Бен Сарнов, Илья Альтман, Алла Гербер, из прозаиков - Асар Эппель (он художественный руководитель "Молодого ковчега"). Основное ядро "Ковчега" и сохранилось. Нет Григория Горина, нет Льва Разгона, но мы по-прежнему встречаемся, общаемся, устраиваем лекции и
обсуждения на еврейские темы. Многие евреи с нами на "Ковчеге" впервые встретили шабат - они знали, что они евреи, но не знали, что такое еврей. Для них понятие "еврей" носило скорее негативную окраску.

- Вашей целью при создании "Ковчега" было именно еврейское общение?

- Когда я создавал клуб, меня спрашивало начальство в "Сохнут": эти люди репатриируются? Я отвечал: "Надеюсь, что нет. Для этих людей рабочий инструмент - русский язык. Переезд в другую страну, в другую языковую ментальность для них катастрофа, и решение сделать алию может быть принято только в индивидуальном порядке". Я должен был объяснить своему начальству: я не исключаю того, что здесь, в России, может сложиться такая ситуация, что евреям придется бежать отсюда. И я хочу, чтобы, если они попадут в Израиль, они ощущали бы себя евреями. Знакомство с иудаизмом не означает, что мы начнем обрезать их или отращивать им пейсы. Это означает знание культуры и традиций своего народа. Я приглашал многих участников ковчега с детьми - и многие из этих детей воскресли для еврейства. Еврейский взгляд,
еврейский мир...

- Кого вы считаете еврейским писателем?

- Это проблема самоидентификации. Я считаю еврейским писателем того, кто пишет о евреях для евреев. И если он это делает хорошо для
евреев, значит, это интересно и неевреям тоже.

- Как возник "Молодой Ковчег?"

- Он появился еще в тот период, когда я работал в "Сохнуте". Я пригласил ребят в "Молодой ковчег" и начал их собирать отдельно от
основного состава. Снял им мансарду - чудесное место, где они собирались, пели песни. Потом кончилась моя работа в "Сохнуте", закончилось и финансирование деятельности "Ковчега". Но мне повезло - Валерий Энгель, когда стал работать в ФЕОРе, пригласил меня побеседовать, я набросал ряд проектов - и первым был "Ковчег". Он привел меня к раввину Берлу Лазару, который очень хорошо воспринял идею связи с
еврейской интеллигенцией. Потом мы договорились с Моти Вайсбергом о совместной деятельности. "Ковчег" - автономная организация. Но среди множества еврейских организаций единственная, которая нас поддерживает и дает возможность вести свою работу - это "ХАБАД". Я должен поблагодарить раввина Берла Лазара и Моти Вайсберга за то, что они нашли возможность поддержать еврейскую интеллигенцию Москвы.

- Но средства ограничены, и мы делаем лишь малую часть того, что могли бы делать.

- В начале интервью вы говорили о своих переживаниях из-за того, что ваши дети не будут евреями. Как сложилась в итоге их судьба?

- Одна из дочерей прошла гиюр, другая осталась нееврейкой. Дочери живут в США, трое сыновей в Израиле. Они ощущают себя израильтянами, хотя по галахе они не являются евреями. Но если человек очень хочет стать евреем - он может стать им. Большинство израильтян - не религиозны. Мои дети выросли в нерелигиозной семье, сыновья женились на еврейках, так что внуки мои - евреи. И мой род не угас.