ЦЕНЗОРЫ И ЦЕНЗУРА ЕВРЕЙСКИХ РЕЛИГИОЗНЫХ КНИГ В РОССИИ

Виктория Хитерер

Впервые систематическая и всеобщая цензура в Российской империи была введена во время правления Екатерины II (1762 - 1796). В сентябре 1796 г., за два месяца до своей кончины, императрица подписала указ об учреждении цензуры в России. Согласно этому указу, все частные издательства и типографии в Российской империи ликвидировались; в Санкт-Петербурге, Москве и нескольких пограничных городах учреждались цензурные комитеты. Введение цензуры в России было вызвано страхом правящих кругов перед произошедшей во Франции революцией. Екатерина II, стремившаяся слыть просвещенной монархиней, за тридцать лет до введения цензуры разрешила частное книгоиздание, но по мере поступления тревожных известий о революции во Франции она изменила свою точку зрения по этому поводу1. Указ Екатерины II о введении цензуры в России был реализован уже после ее смерти, в годы правления ее сына Павла I (1796 - 1801).
Для цензуры еврейских книг при Рижском цензурном комитете, учрежденном в 1797 г., были назначены три цензора-еврея: Бамбер, Моисей Гезекиль и Леон Элкан. На них была возложена ответственность за цензурный просмотр всех еврейских изданий, ввозимых в Россию2.
До 1860-х годов подавляющее большинство издававшихся в России и доставлявшихся из-за рубежа еврейских книг было религиозного содержания. Идеи еврейского просвещения (Хаскалы), завладевшие умами западноевропейских соплеменников, еще не были в то время распространены среди российских евреев, а потому они к светской книге почти не обращались.
Это положение не устраивало российское правительство, стремившееся к ассимиляции евреев и считавшее еврейские религиозные книги одним из главных источников "иудейского фанатизма". Активно поддерживали эти идеи и часто сами предлагали правительству проекты борьбы с "вредными" еврейскими религиозными книгами евреи-маскилим (сторонники светского еврейского образования).
Они считали вопрос цензуры книг столь важным для победы идей еврейского просвещения в России, что не раз доносили правительству о "вредном направлении" или вредных идеях тех или иных ортодоксальных изданий. Особую ненависть питали евреи-просветители к хасидским изданиям, как, впрочем, и к самому хасидизму. [Хасидизм (от ивр. слова "хасид", что дословно означает "богобоязненный", "преданный заповедям Бога") - широко распространенное народное религиозное движение, возникшее в восточноевропейском иудаизме во 2-й четверти XVIII в. Оно дало начало общинам, во главе которых стоят цадики (от ивр. слова "цадик" - праведник). Утверждает оптимистическое отношение к жизни и людям, указывает путь к Богу через радость и душевный подъем, а не самоизнурение и печаль.]
Хасиды для них были наиболее серьезными идейными противниками в борьбе за влияние на еврейские массы, у которых хасидские лидеры пользовались в то время огромным авторитетом.

Хасидская литература печаталась в целом ряде еврейских типографий, возникших в конце XVIII века в различных местечках черты оседлости и продолжавших полулегально существовать после упомянутого выше указа Екатерины II3.
Большое количеcтво религиозной и, в частности, хасидской литературы ввозилось в Россию на протяжении XIX века контрабандным путем. По отзывам различных чиновников Российской империи, религиозные еврейские книги составляли в это время главный предмет еврейской контрабанды. Светских еврейских книг до 1860-х годов в Российской империи выпускалось крайне мало, еврейской npeccы в России не существовало. Желая одним разом покончить с "вредными" религиозными книгами, известный еврейский просветитель и писатель Исаак Бер Левинзон представил на рассмотрение правительства проект о закрытии всех еврейских типографий в России, за исключением городов, в которых находились цензурные комитеты. Он требовал также просмотра всех имевшихся в распоряжении еврейского населения книг и внес преложение "отделить все нехасидские [книги], а остальные безусловно истребить"4.
Предложение Левинзона о цензуре еврейских книг было в значительной степени реализовано российским правительством. В 1836 г. был издан закон, согласно которому евреи, под угрозой наказания, должны были в течение года представить начальству все свои книги, не прошедшие цензуру. Просмотр уже изданных книг был поручен "надежным" раввинам. Запрещенные ими книги должны были отсылаться в Министерство внутренних дел, но ввиду огромного количества таких книг их было разрешено уничтожать на месте. В результате принятых властями мер было уничтожено большое число еврейских книг: во многих местах просмотром этих книг занимались раввины, предназначенные лишь для выполнения официальных обязанностей и малосведущие в области еврейских религиозных текстов.
Первым ужаснулся содеянному сам автор проекта пересмотра еврейских книг И.Б. Левинзон, не ожидавший, что его осуществление будет иметь столь печальные последствия для священных еврейских текстов. Он писал в 1840 г., что раввины, которым был поручен цензурный просмотр еврейских книг, "...искромсали и испортили множество прекрасных книг... Они не оставили в целости ни одного листа, ни одной страницы, и, к позору нашему, мы должны признать, что иные раввины вычеркивали каждую непонятную им фразу"5.
Такая упорная борьба властей с еврейскими религиозными книгами была отнюдь не случайной. Высшие российские должностные лица, опираясь на соответствующие пояснения евреев-маскилим, услужливых выкрестов, стремившихся опорочить всё еврейское, а также на православных богословов, считали, что еврейские религиозные книги глубоко порочны, безнравственны и содержат положения, направленные против христиан и христианства. Особенно много обвинений такого рода существовало в отношении Талмуда, о содержании которого российские власти имели весьма смутное представление .[Первые переводы отдельных частей Талмуда на русский язык появились только в 1910 г.: их сделал исследователь и популяризатор Талмуда Н. Переферкович.]

Российское общество в этот период не было свободно oт многих предрассудков в отношении евреев. Они полагали, что среди иудеев существует какая-то секта изуверов, употребляющих в пищу в ритуальных целях христианскую кровь. Часто это секту власти почему-то отождествляли с хасидами. По распоряжению товарища министра народного просвещения Д. Блудова, выполнявшего указание Николая I, местные власти в 1828 г. произвели обыски во многих хасидских домах с целью отыскания в них книги об употреблении евреями в ритуальных целях христианской крови6. Это распоряжение властей поступило во время следствия по Велижскому делу (об обвинении евреев в ритуальном убийстве христианского младенца). Отыскание подобной книги нужно было правящим кругам для доказательства совершения евреями ритуальных убийств. Разумеется, подобной книги у евреев никогда не существовало и не могло существовать: иудейская религия запрещает употребление в пищу даже крови животных... Следует признать, что российские власти, придерживаясь курса на ассимиляцию российского еврейства и ограничение количества "вредных" религиозных книг, всё же отвергали самые радикальные проекты евреев-маскилим, желавших одним paзом покончить с ненавистным им злом и источником "иудейского фанатизма". Так, они не последовали совету И.Б.Левинзона об уничтожении всех хасидских книг. Вообще, официальные круги не стремились поддерживать то или иное направление в иудаизме, считая эту религию порочной в целом и видя искоренение "зла" только в крещении и ассимиляции евреев.
Не встретило также поддержки правящих кругов предложение ученого еврея (так называлась должность, существовавшая npи управлениях генерал-губернаторов и губернаторов) М. Гуревича из Одессы о прекращении печатания книг на идиш, в целях дальнейшего распространения среди евреев русского и немецкого языков7. Подобные проекты не получали одобрения со стороны властей, понимавших, что данные меры вызовут только рост контрабандной торговли запрещенными книгами. Всякий раз при ужесточении цензуры еврейских религиозных книг в России резко возрастал их нелегальный ввоз из других стран и "контрабанда еврейских книг принимала характер богоугодного дела"8. Также резко негативно реагировали евреи на попытки цензуры внести какие-то изменения и сделать изъятия из содержания "священных" религиозных книг.
Меры репрессивного характера - обыски и изъятия у евреев запрещенных цензурой религиозных книг - тоже не достигали желаемого властями результата: запрещенные книги по-прежнему широко распространялись среди еврейского населения. Подполковник Грессер, состоявший при Управлении Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернатора, писал в 1868 г., что "отдельные запрещенные [цензурой] сочинения можно найти у каждого еврея"9.
Представители власти все время пытались ограничить количество находившихся в обращении запрещенных еврейских религиозных книг, которые изымались у населения во время многочисленных обысков10. Они также пытались не допустить новых публикаций этих книг. Ответственность за это, как уже было сказано выше, возлагалась на цензоров.
По закону о цензуре 1836 г. весь надзор за еврейскими книгами должен был осуществляться при Киевском и Виленском цензурных комитетах цензорами еврейских изданий. Подобные должности, существовавшие до этого при Рижском цензурном комитете, были упразднены11. Цензорами, как правило, назначались евреи-маскилим или выкресты, хорошо знавшие еврейские языки и традиционные тексты. Гораздо реже на эти должности назначались христиане, владевшие еврейскими языками и разбиравшиеся в религиозных вопросах. (Одним из таких цензоров был профессор Киевской духовной академии, магистр богословия священник А.А. Глаголев12. Впоследствии он прославился своими выступлениями на процессе Бейлиса с разоблачением кровавого навета).
Положение цензоров-евреев было весьма щекотливым: своими правками и запретами они должны были одновременно не вызвать возмущения верующих евреев и, в то же время, придерживаться правительственного курса, направленного на запрещение "вредных" религиозных книг. И если переусердствовавшему цензору ошибки в первой области могли быть прощены властями, то разрешение "вредных" религиозных изданий немедленно влекло за собой увольнение с должности. Большинство еврейских цензоров проявляло также чрезмерную строгость или осторожность при разрешении тех или иных религиозных книг из-за опасения доносов со стороны недоброжелателей. Должностные лица, в подчинении которых состояли цензоры, не знали еврейских языков и не разбирались в иудейских религиозных вопросах, а потому еврейским цензорам очень сложно было доказать им правильность своих решений.
Нередко случалось, что цензоры еврейских изданий, вследствие доносов, увольнялись, как это было с цензором Киевского цензурного комитета Иосифом Зейберлингом, на которого донесли, что будто бы он потворствует хасидам. Не спасли Зейберлинга от увольнения даже представленные Киевским военным, Подольским и Волынским генерал-губернатором и Киевским цензурным комитетом хвалебные отзывы о его работе в качестве цензора еврейских изданий, а также то обстоятельство, что он был ранее награжден за эту работу серебряной медалью на Аннинской ленте13. На этом фоне удивительно смелой кажется позиция цензора еврейских изданий Киевского цензурного комитета Владимира Федорова (выкреста, носившего до крещения фамилию Гринбаум), сменившего уволенного Зейберлинга. Человек безусловно незаурядный, он пользовался одновременно доверием официальных кругов и ортодоксального еврейства. Правда, историк И. Галант утверждает, что евреи-ортодоксы очень дорого платили за симпатию к ним В. Федорова14. Но это предположение Галант ни как не обосновывает и не подтверждает никакими фактами. Известно также, что в высших правительственных кругах Федорова считали большим знатоком в еврейских религиозных вопросах и часто прибегали к его услугам при необходимости разъяснить различные дела, касавшиеся евреев. Кроме общего образования Федоров обладал большими познаниями в области еврейских религиозных текстов15. В конце концов, именно ему было поручено в 1852 году составить проект инструкции для цензоров еврейских книг.

В составленном им проекте В. Федоров предостерегал цензоров от чрезмерной строгости, предупреждая, что "насилие в делах религиозных может огорчать евреев и вызвать преступное противодействие даже у людей, ныне равнодушных к книжному делу". Он рекомендовал цензорам лояльнее относиться к еврейским религиозным книгам, ибо "всякая значительно усиленная строгость по отношению к этим книгам, не образумя евреев, может подать им повод обращаться за получением книг в прежнем виде к землям пограничным", то есть привести к усилению контрабанды еврейских книг16. Находясь на государственной службе, Владимир Федоров должен был, хотя бы для видимости, поддерживать официальный курс правительства, направленный на ассимиляцию еврейства. Но на самом деле, как свидетельствуют документы, он отстаивал интересы ортодоксального еврейства и даже осмеливался критиковать евреев-маскилим, требовавших запрета большей части еврейских религиозных книг. В начале 1860-х годов (точная дата не указана - В. X.) Федоров писал в докладной записке Киевскому военному, Подольскому и Волынскому генерал-губернатору, что вопрос о еврейских религиозных книгах, "чтимых всем еврейством, за исключением небольшого числа суемудрствующих (имеются в виду евреи-маскилим - В.Х.), которые именуют себя передовыми людьми, пользуются молчанием большинства, чтобы заявить перед правительством свои личные стремления под личиной общей пользы и прогресса, так важен, что малейшая ошибка и непредусмотрительность в решении его может быть причиной неисчислимых бед для евреев"17.
Далее Владимир Федоров предложил "для беспристрастного и всестороннего обсуждения дела предать вопрос о религиозных книгах евреев гласности"18. Он также высказал мнение, что в обсуждении этого вопроса должны участвовать не только евреи-маскилим, но, прежде всего, знатоки еврейских религиозных текстов - представители ортодоксального еврейства, как наиболее компетентные в данной области лица19. Безусловно, высказывание подобных взглядов, даже в относительно либеральные 1860-е годы, не приветствовалось правительством и не могло изменить общей государственной политики в области цензуры еврейских религиозных книг.
"Неразрешимый" для российского правительства вопрос, что же делать с "вредными" религиозными книгами, свято чтимыми большинством евреев, решило само время. По мере ассимиляции определенной части российского еврейства, появления большого количества светской литературы и еврейских периодических изданий, вопрос о цензуре религиозных книг отошел на второй план. Перед цензорами еврейских изданий были поставлены совсем иные задачи: борьба с крамолой, национальными и революционными идеями в еврейской печати.
Цензура еврейских религиозных книг являлась частью государственной политики Российской империи по отношению к еврейскому населению. Все баталии, возникавшие вокруг цензуры еврейских книг, с точки зрения евреев-маскилим и правящих кругов России, были не напрасны ведь речь шла, по их мнению, не больше и не меньше, как о будущем российского еврейства.

Что же касается ортодоксальных евреев, то они всячески старались оградить свои священные книги от какого-либо цензурного вмешательства и порчи их цензорами. Как показывают факты, они не без успеха с этим справлялись. Несмотря на все меры, предпринимавшиеся властями и цензурой, запрещенные ими еврейские религиозные книги продолжали распространяться в России в большом количестве экземпляров.


ПРИМЕЧАНИЯ

1. Чолдин М. Цензура иностранной книги в России и Советском Союзе // Цензура иностранной книги в Российской империи и Советском Союзе: Каталог выставки. М., 1993. С. 5-6.
2. Евр. энциклопедия. СПб., 1908 - 1913. Т. 15. С. 797.
3. Там же. Т.14. С.583; Боровий С. Нариси з icтоpiї еврейської книги на Україні. Київ, 1925. С. 6.
4. Евр. энциклопедия. Т. 15. С. 799.
5. Там же. С. 799 - 800.
6. Центральный государственный исторический архив Украины в г. Киев (ЦГИА Украины ). Ф. 1423. On. 1. Д. 5. Л. 87-88.
7. Евр. энциклопедия. Т. 15. С. 799 - 802.
8. ЦГИА Украины. Ф. 1423. On. 1. Д. 31. Л. 18-19.
9. Там же. Л. 26.
10. Там же.
11. Евр. энциклопедия. Т. 15. С. 799.
12. ЦГИА Украины. Ф. 295. On. 1. Д. 257. Л. 8.
13. Там же. Ф.293. On. 1. Д. 46. Л. 1-14; Евр. Т. 15. С. 802.
14. Галант I. Недовіра до єврейських книг // Збірник праць Еврейської історично- археографічної комiciї / Під ред.А.Є. Кримського. Київ, 1929. Т. 11. С. 351.
15. Там же.
16. ЦГИА Украины. Ф. 1423. On. 1. Д. 31. Л. 14-19.
17. Там же. Л. 37-42.
18. Там же.
19. Там же.

http://www.il4u.org.il/culture/almanah/2-f.html