Антиеврейская политика Сталина: Где точка отсчета?

Михаил Н. (Бостон)

Это заметка является репликой на недавно опубликованные статьи и замечания В. Балана, И. Кременецкого, Л. Лейкаха, А. Лондона на тему «Сталин и евреи». Более правильно, возможно, говорить «советская власть и евреи», поскольку тема эта отнюдь не сводится к личному антисемитизму Сталина, а касается, скорее, сталинской национальной политики.

Прежде всего следует сказать, что уже в 1920-е годы советская власть повела активную борьбу со всеми формами еврейского национального движения, за исключением коммунистического еврейского движения и сторонников ассимиляции. Репрессиям и уничтожению подвергались сионистские организации разных течений (как ревизионистстского и религиозного толка, так и социалистические), религиозные еврейские общины (наиболее известный, но далеко не единственный факт здесь - арест в 1927 году любавического ребе и конфискация хасидских книг и рукописей). Репрессиям подвергалось и еврейское рабочее некоммунистического движение, например, Бунд.

В ранне-сталинские годы были арестованы и уничтожены такие замечательные деятели еврейской культуры, как поэты Хаим Ленский, Элиша Родин, Авраам Фриман, вся вина которых состояла в том, что они писали на иврите - языке, запрещенном в СССР как «буржуазном». Заметим, что Бялику или Черниховскому повезло больше только потому, что они покинули Россию в первой половине 20-х годов, это же касается и знаменитого театра «Габима».

К этому же ранне-сталинскому времени относится и разгром академической иудаики. Одни исследователи (например, С.Дубнов, Бруцкус, Ан-ский, Рехтман) сумели покинуть Россию, другие (Цинберг, Гессен, Лозинский, Равребе) оказались не у дел или были репрессированы. Были закрыты Еврейский музей (1929) и университет (1925) в Ленинграде, Еврейское историко-этнографическое общество прекратило существование, как и многие другие научные организации. Правда, советской властью были основаны некоторые новые научные учреждения: Институт еврейской пролетарской культуры при АН Украины (позднее - Еврейский кабинет при АН), Еврейский отдел АН Белоруссии.

Все эти антиеврейские меры, в общем, соответствовали репрессивной политике советской власти, направленной не специфически против евреев, а против любых проявлений «буржуазной» культуры и науки. Что, конечно, не служит их оправданием. В этих репрессиях активно принимали участие многие евреи-коммунисты. Позволяет ли это представлять перечисленные события как борьбу одной еврейской группы (коммунистической) против другой («буржуазной» в кавычках)? Разумеется, нет, поскольку евреи-коммунисты (евсекция) выполняли при этом волю властей.

Одновременно с этим в 20-е годы была предпринята большая работа по созданию «пролетарской» еврейской культуры на идише. В Белоруссии идиш был признан одним из четырех официальных языков. В конце 20-х - начале 30-х годов в Белоруссии существовали десятки местных советов, языком которых был идиш, еврейские автономные районы были на Украине. Реформа орфографии, проведенная в идише, сохранила в этом языке древнюю еврейскую графику (как была сохранена древняя национальная графика, например, в грузинском или армянском языке), хотя и изменила правописание древнееврейских слов с исторического на фонетическое.

В СССР сконцентрировались лучшие писатели на идише, некоторые вернулись из эмиграции: Д. Бергельсон, П. Маркиш, дер Нестер, Д. Гофштейн, Л. Квитко. Появились молодые писатели-коммунисты (Изи Харик, И. Фефер). Действовали театры: наряду со знаменитым ГОСЕТом работали еврейские театры в Киеве и Минске. Издавались газеты и журналы.

Существовала сеть еврейских школ, в 1932 г. в них обучалась более чем треть всех еврейских детей (около 160 тыс. учеников). Для подготовки преподавателей действовали еврейские педагогические факультеты ВУЗов, существовали техникумы, библиотеки и т.д.

Все это, по-видимому, укладывается в общее направление советской национальной политики. Создание, как тогда считалось в соответствии со сталинской формулой, «национальных по форме и социалистических по содержанию» культур. Тогда же, в 20-е годы, была разработана письменность на основе латиницы для многих прежде безписьменных народов. На латиницу была переведена письменность татар, мусульманских народов Средней Азии, Поволжья, Кавказа и др. (прежде они пользовались письмом на основе арабского), да и почти всех неславянских народов СССР.

Развивалась социалистическая культура не только ашкеназских евреев, но и других еврейских групп: бухарских евреев в Средней Азии и (в меньшей степени) горских евреев на Кавказе. Язык бухарских евреев носил официальное название «местно-еврейский язык». На самом деле это близкий к таджикскому языку диалект, получивший в современной научной литературе название «еврейско-таджикский язык». Любопытно рассмотреть этот процесс чуть подробнее, чтобы оттенить события, происходившее в это время с евреями европейской части СССР, и провести возможные параллели.

На еврейско-таджикском языке уже к середине 19 в. существовала небольшая, но оригинальная литература. Это поэмы нескольких авторов, живших в Бухаре и Самарканде (Иосиф Бухари, Ибрахим б. Абульхаир и др.), короткие литургические произведения (пиюты). В 1890-ом году группа выходцев из Бухары основала общину и бухарский квартал в Иерусалиме. Там под руководством просветителя р. Шимона Хохома была создана типография, печатавшиеся книги, которые обслуживали нужды бухарской общины или отправлялись в Среднюю Азию и Персию. Наряду с книгами религиозного содержания на иврите, печатались переводы библейских книг и комментариев, брошюры, календари на еврейско-таджикском языке и т.п. В то же время стали появляться переводы на еврейско-таджикский некоторых произведений мировых и еврейских классиков литературы (в частности, столь разные произведения, как «Комедия Ошибок» Шекспира и «Ахават Цион» Авраама Мапу), выполнявшиееся р. Хохомом и его учениками. В общей сложности было выпущено около 150 книг вплоть до Первой мировой войны, когда в результате прекращения связей со Средней Азией бухарская община Иерусалима пришла в упадок. Разумеется, книги печатались еврейскими буквами. В самой Средней Азии (в Скобелеве, а затем в Коканде) в 1910 году начала выходить бухарско-еврейская газета «Рахамим», было выпущено несколько книг (в частности, перевод сказок из «Тысячи и одной ночи»).

После революции примерно с середины 20-х годов началось создание социалистической культуры бухарских евреев, причем прежние культурные достижения были попросту отброшены. Была разработана орфография «местно-еврейского» языка на основе латиницы, создана сеть школ, появились газеты: с 1921 г. выходила газета «Рост» («Правда»), с 1925 г. газета «Рошнаи» («Свет», переименованная в 1930 г. в «Байроки михнат» «Знамя Труда»), местные газеты. Выдвинулись писатели и поэты-коммунисты, издавался журнал «Хаяти Михнати» («Трудовая Жизнь»), действовали театральные студии. Открылась сеть школ с преподаванием на «местно-еврейском» языке.

Итак, все эти события происходят в русле национальной политики 20-х - начала 30-х годов. В 30-е годы, однако, ситуация меняется. В 1930 г. была распущена евсекция. Фактически прекратилась борьба с антисемитизмом. Страну в целом лихорадило от борьбы с разными «уклонами», в том числе и националистическими, и массовых репрессий. Многие еврейские коммунисты были арестованы или расстреляны, среди них видные писатели, как Изи Харик и Мойше Кульбак. Была начата политика «интернационализации» еврейских колхозов, т.е. соединение их с украинскими и белорусскими колхозами. С середины 30-х годов начинается повсеместное закрытие еврейских школ. Резко сократилось количество издаваемых книг и журналов и литературная деятельность на идише, в 1938 г. закрылась центральная еврейская газета «Эмес», в 1939 г. рассматривалось предложение издавать работы еврейских писателей только в переводах. Т.е. налицо переход к политике насильственной ассимиляции евреев. В 1934 г.создается Еврейская автономная область на Дальнем востоке, этот проект, разрабатывавшийся ОЗЕТом (об-вом землеустройства евреев-тредящихся) с середины 20-х гг., однако, не получает дальнейшего развития. Присоединение к СССР в 1939 - 1940 гг. восточной Польши (Западной Украины и Белоруссии), Литвы, Латвии, Эстонии, Бессарабии и Буковины (и позднее передача Чехословакией СССР Закарпатья), привело к некоторому продлению еврейской культурной жизни: на новых территориях в течение некоторого времени действовали школы (хоть их программы и пересматривались, из них было выкинуто все связанное с ивритом и религией), но нацистская оккупация в 1941 г. положила им конец.

В Средней Азии в 1938 г. были закрыты газеты на местно-еврейском языке, школы были преобразованы в таджикские и русские, издание книг на «местно-еврейском» языке прекратилось (последняя книга вышла в 1940 г.; всего с 1920-х г.г. было выпущено около 750 книг, в основном школьные учебники, переводная общественно-политическая литература, но также и оригинальная литература), ликвидирован еврейский музей в Самарканде. Само понятие «местно-еврейский язык» было ликвидировано, и язык этот исчез из номенклатуры языков народов СССР. Отметим, что в те же годы орфография «титульных» наций среднеазиатских республик была переведена с латиницы на кириллицу.

По аналогичному сценарию развиалась ситуация и с горскими (татскими) евреями Северного Кавказа. С конца 1920-х годов создавалась соцалистическая культура на татском (горско-еврейском) языке, была разработана письменность на основе латиницы, создавались школы, театральные студии, ансамбли, из среды горских евреев выдвинулись писатели и поэты. К 1938 году, однако, деятельность эта была пресечена, татский язык переведен на кириллицу. Татский язык сохранил статус одного из девяти официальных языков Дагестана, по-видиму, отчасти вследствие того, что кроме собственно горских евреев на нем говорили обращенные в прошлом в ислам и христианство таты; связь татского языка с еврейством была менее отчетлива (показательно, что во время оккупации Нальчика и Грозного немцы не уничтожали евреев-татов, посчитав их расовый тип не семитским).

Отдельного рассмотрения требует массовое закрытие еврейских школ в 1935-1939 годах. В историографии встречается мнение, что процесс этот был во многом естественным, идущим «снизу», и был связан с падением заинтересованности родителей в подобных школах. Что, в свою очередь, якобы было обусловлено двумя причинами (1) худшими перспективами для носителей идиша при устройстве на работу, поступлении в ВУЗы и т.п., т.е. стремлением к культурной ассимиляции, (2) сами программы этих школ были малопривлекательны, поскольку делали упор на советскую еврейскую культуру, игнорируя многовековое еврейское культурное наследие (последнее утверждение характерно для израильских историков, придающих большее значение культурной деятельности на иврите, чем на идише). Т.е. образование на идише сходило на нет якобы естественным путем, примерно как это произошло, например, в США. Такое объяснение представляется неубедительным.

В Советском Союзе ничего не делалось без санкции «сверху». Снижение популярности школ в середине 30-х гг. было относительным и не могло привести к их массовой ликвидации. Многие национальные институты народов СССР продолжали существование «для проформы» многие годы (достаточно вспомнить ту же ЕАО, существующую и сегодня). Ликвидация целой школьной «индустрии», включая сотни школ с огромной армией учащихся и тысячами педагогов, органы управления школами, систему подготовки учителей, разработки учебников и пособий - и все это за 3-4 года - является следствием той же политики, что и закрытие еврейских газет, сокращение издания еврейских книг во второй половине 30-х гг. В отличие от частных или общинных школ в западных странах, здесь речь идет о государственной системе, отличающейся обычно высокой инерцией и неспешностью в принятии решений. Не выдерживает критики и тезис о малой привлекательности еврейских школ вследствие игнорирования еврейского культурного наследия - в русских школах, куда были вынуждены пойти еврейские дети, оно игнорировалось в еще большей степени. Закрытие бухарско-еврейских школ никак уж не объяснить желанием бухарских евреев ассимилироваться с таджиками (тоже не титульной нацией в Узбекистане). Нет сомнения, что речь идет о целенаправленной политике, обрекший идиш и культуру на нем на исчезновение, подобно тому, как это произошло с «местно-еврейским» языком в Средней Азии (с той лишь разницей, что культура на идиш гораздо более значительна, и её нельзя отменить одним росчерком пера). Ситуация, когда язык нигде не изучается и не преподается, неизбежно ведет к исчезновению живой культуры на этом языке; существование писателей на таком языке является анахронизмом.

В годы войны наметилось некоторое изменение политики. Как известно, Сталин пытался мобилизовать самые разные силы для войны с Германией, включая таких нетрадиционных союзников, как, например, церковь. Скорее всего, этими же причинами объясняется создание в 1941 г. Еврейского Антифашистского Комитета, объединявшего деятелей еврейской культуры и просто заметных советских евреев и занимавшегося антифашистской и просоветской пропагандой среди советских и зарубежных евреев. ЕАК выпускал газету «Эйникайт». После войны и разгрома фашизма естественным образом необходимость в ЕАК отпала, а попытки руководителей ЕАК выступать от имени советских евреев, добиваться возрождения еврейской культуры, были жестоко пресечены: Михоэлс и видные еврейские писатели, входившие в ЕАК, были уничтожены. И действительно, нужны ли писатели и артисты на языке, которому предписано исчезать? Кое где, например, в присоединенных к СССР республиках Прибалтики, могли сохраняться единичные еврейские школы или культурные учреждения, но в 1952 году и они были ликвидированы, а выпуск книг и периодических изданий на идиш полностью прекратился. Таким образом, «социалистическая» еврейская культура была ликвидирована, и для советских евреев остался только путь ассимиляции.

Считали ли сами деятели еврейской культуры поворот национальной политики, произошедший в 30-е годы, политикой насильственной ассимиляции? Сложно судить об этом, поскольку открыто высказывать свое мнение в те годы было абсолютно невозможно. Можно предположить, что существовали разногласия между ассимиляторами (например, И. Эренбургом, открыто заявлявшим о необходимости ассимиляции евреев) и теми, кто был ориентирован на сохранение еврейской культуры (проект создания еврейской автономии в Крыму, культурные инициативы). Государство однако, в свете принятых еще с 30-х гг. установок национальной политики, не нуждалось в еврейской культуре и не видело ее места среди культур народов СССР; фактически, евреи были обречены на исключение из «братской» семьи народов СССР. Возможная депортация, физическое уничтожение деятелей еврейской культуры, либо насильственная ассимиляция, были лишь более или менее радикальными средствами приведения реальности в соответствие с идеологическими доктринами. Конечно, помимо евреев в СССР были и другие народы, не имевшие собственной территории, и, в соответствии со сталинской национальной политикой, обреченные на культурную ассимиляцию (немцы, греки, корейцы, поляки, цыгане и др.), но евреи были самым многочисленным и заметным среди них.

Иногда ссылаются на благожелательное отношение СССР к созданию Израиля как на признак изменения политики по отношению к сионизму. По моему мнению, ближневосточная советская политика должна рассматриваться отдельно от внутренней еврейской политики. Поэтому такие события, как поддержка плана ООН по разделу Палестины и созданию двух государств в ней, дипломатические или военные контакты с Израилем в конце 40-х годов, не имеют прямого отношения к положению еврейской культуры в СССР.

С конца 50-х годов, во время хрущевской оттепели, была вновь разрешена определенная, очень ограниченная еврейская активность. С 1961 г издается журнал «Советиш Хеймлэнд», выходят отдельные книги на идиш, принадлежащие авторам, как правило являющимся учениками расстрелянных в 1952 г. писателей. Аудиторией этих изданий является небольшой и постоянно сужающийся круг лиц, научившихся еврейской грамоте в 30-е годы и ранее, до закрытия советских еврейских школ, либо в школах на отошедших в 1939-1945 гг. к СССР территориях до их присоединения.

Подведем итоги.

(1) Гонения на еврейское национальное движение и культуру в 20-е годы были в русле советской национальной политики, направленной на создание «национальных по форме, социалистических по содержанию» культур народов СССР

(2) В 30-е годы наметился поворот в национальной политике, делегитимизировавший существование и государственную поддержку культур нетитульных народностей. Фактически это означало насильственную ассимиляцию народов, не имевших собственных территориальных образований, и обрекало еврейскую культуру вне ЕАО на исчезновение. В свою очередь проект ЕАО был нежизнеспособным.

(3) В годы войны наметилась определенные послабления по отношению к разным группам населения, включая и евреев, обусловленные необходимостью бороться с общим врагом.

(4) В конце 40-х - начале 50-х годов политика по искоренению еврейской культуры была доведена до логического завершения.

ЛИТЕРАТУРА

В. Балан. Сталин и евреи. «Вестник», 209 (1999 г.)

Л. Лейках. Холодная зима 1953 г.

Encyclopedia Judaica, Jerusalem, 1971 (статьи Russia, Mountain Jews).

Очерк истории еврейского народа (под ред. Ш. Эттингера), Иерусалим, Библиотека-Алия, 1979, сс. 636 - 651.

Евреи в Средней Азии: прошлое и настоящее (сборник статей). СПб, 1995.

Статья опубликована с любезного разрешения автора, оригинал статьи находится на сате «Заметки по еврейской истории»

http://rjews.net/berkovich/