На главную

 Полезные ссылки
 Новости
 Форумы
 Знакомства
 Открытки
 Чат
 Гостевая книга

 Интернет-журнал
 Истоки
 О духовном
 Богом избранный
 Земля обетованная
 613 мицвот
 Время испытаний
 Персоналии
 Книжная полка
 Еврейский треугольник
 Мужчина и женщина
 Наш календарь
 
 Информагентство
 Хроника событий
 Пресса
 Из жизни общин
 Мы и политика
 Колонка редактора
 Наше досье
 Фотоархив
 
 Интернет-лоция
 Каталог ресурсов
 Еврейские организации
 
 Деловой мир
 Торговая площадка
 Инвестиционная площадка
 Площадка высоких технологий
 Бизнес-услуги
 Новости бизнеса
 Котировки и курсы
 e-Ресурсы
 Бизнес-досье
 
 Бюро услуг
 Благотворительность
 Дорога жизни
 Житейские услуги
 
 ОТдых И ДОсуг
 Стиль жизни
 Вернисаж
 Еврейская мама
 Еврейский театр
 Игры он-лайн
 Анекдоты, юмор
 Шпиль, балалайка
 Тесты
 Гороскопы
 Один дома
 Виртуальный роман
 Конкурсы
 Виртуальные открытки
 Знакомства
 Тутти-еврутти
 
 Наш клуб
 Концепция
 Как стать членом клуба
 Устав IJC
 Имею сообщить
 Гостевая книга
 Чат
 Форумы
 Конференции
 


Реклама на IJC

RB2 Network

RB2 Network
Реклама на IJC


История Памятника как памятник истории

Статья публикуется с любезного разрешения автора. Оригинальные материалы Евгения Берковича смотрите на его сайте “Статьи и дискуссии по еврейской истории, традиции, религии…” http://rjews.net/berkovich

На картах города Берлина, выпускаемых Телекомом, уже два года указывается место Памятника “убитым евреям Европы”. Два года назад никто не сомневался, что строительство Памятника начнется в запланированный срок - 27 января 1999 года. Однако многое изменилось в политической жизни Германии за последнее время. И после прошлогодних выборов в Бундестаг и смены правительства Гельмута Коля на правительство Герхарда Шредера даже оптимисты потеряли надежду на то, что многострадальный проект Памятника будет реализован. А вначале ничего не предвещало осложнений.

Идея открыть в Германии Памятник жертвам Холокоста пришла к берлинской тележурналистке Леа Рош во время посещения израильского Мемориала Яд-Вашем в далеком 1989 году, еще до падения Берлинской стены и объединения Германии. 7 ноября того года Леа Рош зарегистрировала Инициативную группу, ставившую своей целью создание “Памятника убитым евреям Европы”. В поддержку этой Группы выступили известные не только в Германии, но и за ее пределами люди, среди которых были бывший канцлер Вилли Брандт, писатель Гюнтер Грасс, тогдашний шеф компании “Даймлер-Бенц” Эдцарт Рейтер. Идея Памятника нашла понимание и поддержку у правительства ФРГ и, прежде всего, у канцлера Коля. В октябре 1993 года для Памятника был выделен большой участок земли, площадью два гектара, в самом центре Берлина, недалеко от Бранденбургских ворот. Ранее в непосредственной близости от этого места находилась Рейхсканцелярия Гитлера. Оставалось определить только, как будет выглядеть Памятник. Первый конкурс проектов, проходивший в 1994-1995 годах, собрал 528 участников. Жюри назвало победительницей берлинскую художницу Христину Якоб-Маркс. Она предложила на огромной бетонной плите выгравировать имена миллионов убитых евреев. Однако решение жюри вызвало возражение многих людей, и в июне 1995 канцлер Колль отклонил проект “гигантской могильной плиты”.

Никто не считал тогда, что отклонена сама идея Памятника. Напротив, 24 апреля 1996 года федеральное правительство, правительство города Берлин и Инициативная группа Леа Рош объявляют о дате заложения первого камня в основание Памятника: 27 января 1999 года. В том же 1996 году был объявлен второй конкурс проектов. На этот раз к отбору работ подошли более строго - сначала проекты отбирали эксперты, и только после этого в апреле 1997 года открылся сам конкурс. На этот раз жюри из отобранных экспертами 25 работ остановилось на четырех проектах, названных финалистами: “Поле каменных стелл, или Лес камней” американских архитекторов Питера Эйсенмана и Ричарда Серры, “Разрушенная стена” берлинского художника Даниэля Либескинда, “39 стальных мачт” парижанина Йохена Герца и “Разбитая звезда Давида” берлинского скульптора Гезины Вайнмиллер. Рассмотрев проекты-финалисты, бундесканцлер Колль определил в январе 1998 года как наиболее перспективный проект Эйсенмана-Серры, но потребовал его доработки и совершенствования. В мае 1998 года Колль встретился с Питером Эйсенманом и Ричардом Серра для обсуждения того, как должен выглядеть их проект. Окончательное решение должно было быть принято до летних парламентских каникул.

Но политическая ситуация в Германии к этому времени уже изменилась. Осенью того же года должны были состояться парламентские выборы. Предвыборная борьба набирала темпы, и проект Памятник жертвам Холокоста стал одним из орудий в этой борьбе. Партии, выступавшие против правящей тогда коалиции, стали требовать если не отмены, то, по крайней мере, отсрочки строительства Памятника. С такими предложениями выступили вновь назначенный уполномоченный по делам культуры Михаэль Науманн и правящий берлинский бургомистр Дипген.

Почувствовав изменение общественного мнения, Серра отказался от участия в дальнейшей работе над проектом и передал все свои полномочия Эйсенману. 14 июня 1998 года Эйсенман предложил новый вариант проекта, в котором число стелл-колонн должно быть уменьшено с 4500 до 2700, а их максимальная высота должна быть сокращена с семи с половиной до четырех метров.

Понимая, что ни парламент, ни общество не готовы принять ответственное решение, канцлер Колль в августе 1998 года согласился с отсрочкой решения о Памятнике до окончания выборов в Бундестаг.

После выборов в Бундестаг и прихода к власти правительства Герхарда Шредера ситуация с Памятником стала совершенно неопределенной. 12 декабря 1998 года ставший министром культуры нового правительства Науманн предложил вообще не строить Памятник, а вместо него создать еще один музей Холокоста. В свою очередь берлинский бургомистр предложил организовать третий конкурс проектов Памятника.

Стало ясно, что решение о Памятнике должно быть принято на самом высоком уровне. И Бундестаг специальным постановлением 22 марта 1999 года принял на себя решение зашедшей в тупик проблемы.

Комиссия по культуре Бундестага, рассмотрев несколько альтернативных вариантов, согласилась 17 июня 1999 года представить для окончательного выбора два проекта: измененный проект Эйсенмана, дополненный небольшим информационным центром, и предложение теолога и политика из Берлина Рихарда Шредера (однофамильца бундесканцлера). Согласно Рихарду Шредеру памятник должен быть в форме стеллы или плиты с надписью на иврите и нескольких других языках библейской заповеди “Не убий!”. Злые языки говорили, что будь этот “памятник” установлен в центре Берлина, многие принимали бы его за рекламу какой-то израильской авиакомпании.

Заключительные слушания в Бундестаге прошли 25 июня 1999 года. Президент Бундестага Вольфганг Тирзе, открывая заседание Парламента, сказал: “Немцы возводят этот Памятник для самих себя. Его нельзя будет просто проигнорировать, отвести от него глаза, остаться перед ним равнодушным”. Парламенту предстояло принять ответственное решение не только перед лицом своих избирателей - немцев, но и перед всеми европейцами, перед всем миром. И немецкий парламент со своей задачей справился.

Сначала подавляющим большинством голосов (“за” - только 115 депутатов из 537) было отклонено предложение не создавать никакого памятника жертвам нацизма. Затем был отклонен проект Рихарда Шредера (“против” проекта Шредера 354, “за” - 188) и принят проект Эйсенмана с достаточно убедительным перевесом голосов: при поименном голосовании 314 депутатов проголосовало “за”, 209 - “против”, 14 воздержались. Специальным голосованием было подтверждено, что памятник будет посвящен только евреям - жертвам Холокоста. Памятники другим жертвам нацизма будут предметом отдельных рассмотрений. Бундестаг согласился с расходами на строительство Памятника в сумме 15 миллионов марок. Еще в этом году должен быть организован специальный фонд с участием федерального правительства, властей города Берлин и Инициативной группы Леа Рош, который должен взять на себя финансирование проекта.

Итак, более чем десятилетний марафон закончился - решение Бундестага является окончательным и обязательным даже для возражавшего против него бургомистра Дипгена. Остаются, конечно, еще много деталей, которые нужно уточнить. В частности, не определено архитектурное решение “Информационного центра” и его место в общем Памятнике. Но принципиальное решение, наконец, принято.

Насколько это решение было непростым, можно судить по словам Игнаца Бубиса, председателя Центрального Совета евреев Германии. Бубис сказал вечером того самого дня, когда закончилось историческое заседание Бундестага: “Я рад, что Бундестаг принял свое решение от имени немецкого народа отчетливым большинством. Я уже больше не верил, что положительное решение вообще может быть принято”. Важно, по словам Бубиса, что решение принято без всякого давления извне, а только по внутреннему убеждению депутатов. Министр культуры Науманн по окончании заседания Бундестага сказал, что он исходит из того, что большинство населения ФРГ поддерживает принятое решение. Председатель Бундестага Вольфганг Тирзе не скрывал своей радости. Теперь, по его словам, надо как можно скорее приступить к непосредственному строительству Мемориала. “Было бы чудесно, если уже к следующему Дню памяти жертв нацизма, 27 января 2000 года, был заложен первый камень в фундамент Памятника”, - сказал он. Многие депутаты называют решение Бундестага самым ответственным и трудным за последние годы.

Разделяя радость по поводу долгожданного решения Бундестага, было бы неверно проигнорировать причины, по которым его утверждение растянулось на долгие десять с лишним лет. И дело здесь не только в столкновении интересов различных партий и групп, не только в предвыборной борьбе, заставлявшей политиков откладывать принятие важных решений. Главной причиной такого длительного и мучительного процесса является объективное изменение общественных настроений и мнений, происшедшее в Германии в последние десять-пятнадцать лет. И материалы многочисленных дискуссий о Памятнике жертвам Холокоста являются объективным памятником своему времени.

В Германии выросло уже второе поколение, не помнящее ужасов войны. Говорить о вине этих немцев - несправедливо. Ведь дети убиц - не убийцы, а просто дети. С новыми поколениями нужно разговаривать на новом языке, не перенося автоматически вину отцов на детей и внуков. К поиску этого языка, на котором надо говорить с молодыми о прошлом Германии, и сводились, в конечном счете, споры о новом Памятнике жертвам Холокоста.

Одной из самых значительных фигур, выступающих против создания Памятника жертвам Холокоста, стал писатель Мартин Вальзер. Великолепный мастер слова, Вальзер нашел яркие и запоминающиеся определения, бичующие рутину неискренних переживаний и лживых соболезнований. “Моральная дубина Освенцима”, “монументализация нашего стыда”, “инструментализация вины”, “кошмар размером в футбольное поле” - это только часть терминов, введенных Вальзером и подхваченных сотнями тысяч людей - от фашиствующих бритоголовых молодчиков до утонченных левых интеллектуалов. Немалое сочувствие нашли идеи Вальзера и у членов нового правительства Герхарда Шредера, настойчиво пропагандирующего идею “берлинской республики” - нового этапа в жизни немецкого общества. Берлинская республика должна, по мнению Шредера, заменить уходящую в историю “боннскую республику”, сыгравшую роль своеобразного буфера, обеспечившего переход от нацистской Германии к “нормальному”, демократическому немецкому государству. А “нормальной” Германии, якобы, не нужны вечные укоры совести и напоминания о темном прошлом.

С принятием решения Бундестага споры о Памятнике не прекращаются и даже не затихают. И это хорошо, что Памятник вызывает споры. Было бы хуже, если бы Памятник всем нравился. Он должен раздражать, провоцировать, вызывать диспуты и дискуссии в обществе, напоминая о мрачных страницах немецкой истории. Только тогда его существование приобретает смысл.

Дискуссии вокруг Памятника заставили многих немцев по-новому посмотреть на свое прошлое.

Холокост, как и другие страшные события человеческой истории, показывает не только крайнее зло, которое может творить человек, но и его противоположность - добро. На Аллее Праведников мира в Яд-Вашеме есть немало деревьев, посаженных в честь немцев, спасавших евреев в те годы. Известный по фильму Спилберга немец Шиндлер был не единственным. Но их было мало, слишком мало. Большинство же было, как “герой” следующей истории. Рассказывают, однажды эсэсовец сказал одной еврейке, что она может остаться в живых, если угадает, какой глаз у него настоящий, а какой стеклянный. Без колебаний указала она на один и сказала: “Этот стеклянный”. “Точно,- воскликнул эсэсовец. - Откуда ты знаешь?”. Женщина ответила: “Потому что он выглядит человечнее, чем другой”.

В концентрационных лагерях смерти нацисты не только мучили и убивали людей, нацисты овладевали искусством “обесчеловечивания” своих жертв. Это происходило не только с евреями, но евреи стояли на самой низшей ступени в этой преисподней. Одновременно происходило и обесчеловечивание самих нацистов.

Было бы большой ошибкой считать, что все нацисты - это особые преступники, “дьяволы” в человеческом обличье. Наивно успокаивать себя тем, что “нормальные люди” - не дьяволы, поэтому они никогда не будут нацистами. Точно так же было бы ошибкой считать, что только немцы как-то генетически запрограммированы на массовые убийства и со стороны других народов опасность не грозит. Такое мнение было бы “расизмом наоборот”. Нацисты не были “другими”, они не отличались от “нормальных людей”, и опасность повторения рецидивов нацизма остается в любой точке земного шара. Холокост может повториться, возможно, немного в другой, но похожей форме. Трудно только сказать, кто в следующий раз будет “немцами”, а кто - “евреями”.

На специальном заседании Бундестага 27 января 1998 года, посвященном Дню памяти жертв нацизма, председатель международного Центра изучения Холокоста в Яд-Вашем Иегуда Бауэр сказал: “В Библии записаны Десять Заповедей. Вероятно, мы должны к ним добавить еще три. Ты, твои дети и дети твоих детей никогда не должны быть преступниками. Ты, твои дети и дети твоих детей никогда не должны быть жертвами. Ты, твои дети и дети твоих детей никогда не должны быть пассивными наблюдателями при массовых убийствах, при уничтожении народов и - мы надеемся, что это никогда не повторится, - при трагедиях, подобных Холокосту”.

Мемориалы евреям-жертвам нацизма есть не только в Германии, Израиле, США. Даже в окрестностях Хиросимы есть музей Освенцима. Люди во всем мире начинают понимать, что Холокост - универсальный символ Зла. И хотя геноцид существовал и до и после власти нацистов, но именно при Холокосте впервые была предпринята особая попытка уничтожения целого народа - тотальная, глобальная и основанная на чисто иделогических причинах.

Тотальная - потому что смертный приговор выносился “по крови”. Ребенок, у которого хотя бы двое из дедушек или бабушек были евреями, уже тем самым был приговорен к смерти. Глобальная - потому что уничтожению подлежали не только немецкие, польские или европейские евреи. Должны были исчезнуть все 17 миллионов евреев, живших в то время в мире. И, наконец, нацистский антисемитизм, с его уверенностью в мировом еврейском заговоре, был чистой идеологией - не имевшей отношения к действительности.

Памятник жертвам Холокоста - важное, но далеко не единственное средство решения грандиозной общественной задачи - выработать у подрастающего поколения иммунитет к расизму, нацизму, всему нечеловеческому образу мыслей, который уже раз привел Германию к Катастрофе. То, что немецкое общество преодолело многие соблазны и искушения и накануне своего пятидесятилетия приняло ответственное и нелегкое решение о Памятнике, вселяет надежду, что эта задача будет решена.

В заключение стоит вспомнить, что историю не только анализируют, истории еще и рассказывают.

В польском городе Радом жила одна женщина с двумя сыновьями. Ее муж уехал в 1939 году в Палестину, чтобы подготовить переезд туда всей семьи. Война разорвала семью на части. Муж стал палестинским гражданином и пытался спасти свою семью с помощью обмена на семью немецких поселенцев в Палестине.

В октябре 1942 года, когда женщина уже знала, какая судьба уготовлена ей и ее детям, ее вызвал сотрудник гестапо и сказал, что обмен состоится. В течение одного часа она должна предстать перед ним со своими двумя сыновьями. “Да, - сказала женщина, - но мой старший сын работает вне гетто. Как я могу его вызвать?”. “Это меня не интересует, - сказал гестаповец. - Через час вы все должны быть здесь”. Женщина была в отчаянии. Должна ли она и ее младший сын разделить судьбу старшего? Или она должна попытаться спасти себя и хотя бы одного ребенка? В этот момент пришел ее сосед и сказал: “Посмотри, ты не можешь помочь своему старшему сыну. Бери моего, которому столько же лет, как и твоему.”

В слезах, почти теряя сознание предстала она с двумя детьми перед гестаповцами. 11 ноября 1942 года она была уже в Хайфе. Оба парня стали известными израильтянами, обзавелись своими детьми и внуками. Женщина говорила о своей судьбе мало. Она была гордая женщина и не хотела жалости. До конца своей жизни она держала небольшой магазинчик напротив известной синагоги в Тель-Авиве. Про нее говорили, что она пережила Холокост. Так ли это на самом деле? Я не уверен.

Евгений Беркович



сделать домашней
добавить в закладки

Поиск по сайту

Самые читаемые страницы сегодня

Анонсы материалов
© Copyright IJC 2000-2002   |   Условия перепечатки



Rambler's Top100