Публикация из газеты " Время МН " ( 29.09.00 ) КТО ПОЖАЛЕЕТ АННУ ФРАНК?

В Нижнем Новгороде из года в год громят еврейские могилы

"Не все белые люди способны выносить рабство, - сказал дядя, - а, по-видимому, ни один человек не может вынести свободы..."
У.Фолкнер
("Осквернитель праха")

Так получилось, что я был в Нижнем Новгороде в тот самый июньский день, когда по местному телевидению в новостях сообщили: рано утром смотритель кладбища "Красная Этна" обнаружил в квартале еврейских захоронений следы очередного погрома.

К сообщению диктора прилагалась телевизионная картинка: поваленные, разбитые на куски, сорванные с мест надгробные плиты и памятники. Потом подсчитали, что осквернено было более 40 могил по обе стороны кладбищенской дорожки на протяжении 300 м.

За последние четыре года то был четвертый погром еврейских памятников. Счет им открывал акт вандализма на кладбище "Марьина роща" в 1996 году, когда в груды камней были превращены более 120 еврейских надгробий. Тогда на место происшествия приезжали из Москвы представители посольства Израиля, Генпрокуратура прислала спецбригаду, местные генералы и полковники работали, как говорится, не покладая рук, ФСБ подключилось, но... никого не нашли.

Потом было еще два нераскрытых кладбищенских погрома, один из которых произошел в поза- прошлом году в канун 21 апреля - дня рождения Гитлера.

Когда случилось последнее ЧП на "Красной Этне", на уши было поставлено все, что имело уши, а также ноги, глаза, метод дедукции, осведомителей в группе риска и другой инструментарий сыскного ремесла.

В этом году в 20-х числах апреля на кладбищах вводили особый режим охраны, и пронесло.

И вдруг это "неурочное" происшествие...

Я встречался с начальником РУВД Ленинского района Нижнего Новгорода полковником Борисовым. В Ленинском районе расположено кладбище, и по месту преступления было возбуждено уголовное дело по статье "Хулиганство". Он мне рассказывал, что дело было взято под личный контроль высших милицейских чинов и следственных органов и велось в круглосуточном режиме.

"А там смешные фамилии"

Не буду вникать в хронику поисков виновных в кладбищенском погроме, их разоблачили через 8 дней. Во второй свой приезд в Нижний я разговаривал со следователями Дмитрием Якуниным, Владимиром Мельниковым и другими отличившимися розыскниками, которые получили вознаграждение от Федерации еврейских общин России.

Когда через сито следствия было просеяно около тысячи человек из группы риска (психбольные, наркоманы, члены РНЕ, активисты экстремистски настроенных молодежных движений и т.д.), в осадок выпала компания девятиклассников из школы N 99 Ленинского района. Никто из них с повинной не приходил, выявлять пришлось в оперативном порядке.

Сначала на разоблаченных погромщиков обрушилась нешуточная перспектива суровой судебной ответственности, и все очень испугались - и сами школьники, и их родители, учителя. Родители были в шоке и готовы были все сделать, чтобы быстрее ликвидировать следы разрушений, выплатить часть расходов. Все клялись строго наказать детей. Школьников срочно направили на трудовую повинность - они убирали кладбищенский мусор, расчищали территорию.

У учителей школы N 99 самым ходовым выражением было: "У нас не укладывается в голове". (Кстати говоря, не очень похвальное объяснение для людей, чья профессия связана со способностью держать в голове большие объемы интеллектуальной иформации.)

Что же касается самих виновных, то, по словам следователей, они "затруднялись" объяснить, как все произошло. "Не знаю...", "Само собой все вышло", "Ходили купаться на озеро через кладбище, а там смешные фамилии..."

Перемена участи

Подавленное настроение ребят и тех, кого можно назвать группой поддержки, резко изменилось, когда ко всеобщему облегчению всплыла информация, что, поскольку виновным по 15 лет, судить их не будут и все ограничится мерами воспитательного воздействия.

Дьявол, говорят, существует в подробностях. Я потом в деталях опишу результаты поездки в школу N 99. А о самом начале событий после поимки виновных мне рассказала коллега из нижегородской газеты "Новое дело" Ольга Юсова. Просто я взял в библиотеке подшивку местных изданий за интересующий меня отрезок времени и обнаружил, что лучше и смелее всех тему еврейского погрома вело известное своей оппозиционностью к властям "Новое дело". Газета не довольствовалась цитированием губернских и милицейских чиновников и поддакиванием прокуратуре, а проводила собственное расследование.

Обозреватель Ольга Юсова вместе с фотокорреспондентом Николаем Нестеренко оказалась на "Красной Этне" и в день, когда изобличенные девятиклассники дорабатывали на кладбище свою трудовую повинность.

- Да, мы их видели, - говорила мне Ольга Юсова, - но вы не поверите: нам не дали к ним подойти их учителя, которые были при них как охрана... от журналистов. Фотографировать их нельзя. Интервью брать нельзя. Они им кричали: "Ничего не говори! Ты имеешь полное право не свидетельствовать против себя". Не дай Бог назвать их хулиганами, а тем более преступниками. Ведь идет следствие, мальчики несовершеннолетние, они и без того травмированы... Коля Нестеренко хотел сделать снимок, так на него нагло закричал один из "травмированных мальчиков": "Какое вы имеет право?! Я не хочу, чтобы про меня в газете писали!" Подошла учительница и сказала, что дети не могут сами оградить себя от посягательств журналистов и она здесь для того, чтобы напомнить нам: есть международные конвенции по защите прав детей.

Я потом сам слушал все эти аргументы и понял: учителя выгораживали не ребят. Они выгораживали себя.

Сейчас у нас смешно "косят" под американское правосудие, под крутого Уокера. Судьям можно облачаться в черные мантии, можно даже напялить напудренные парики, говорить судье "Ваша честь", перенять фразеологию штатовских стражей порядка при задержании подозреваемого, но все это будет маскарадом и фарсом, если за этим не стоят неподкупность и независимость судей, проистекающие из уважения к закону и закрепленного в Конституции принципа разделения властей. Знали бы защитники "травмированных мальчиков" из школы N 99, что было бы с погромщиками в США, случись там подобный кладбищенский шабаш с расистским душком...

Следователь Сергей Костюнин говорил, что на допросах только двое подростков заплакали, боясь отцовского наказания. Искреннего раскаяния следователь не заметил ни у одного.

На свету и в тени

Хотел бы я посмотреть - существуй она в природе - киносъемку скрытой камерой того кладбищенского погрома. Вот они идут вдоль дорожки. Слева и справа стелы со смешными фамилиями - Герц, Чапрак, Эрм... А имена еще смешней - Нехама, Песя Калмовна, Мордухай...

Говорят, когда случается увидеть снятые скрытой камерой преступные оргии, всех потрясает разительный контраст между звериной активностью преступников в момент злодеяния и видом их кротко потупленных голов на допросах или на скамье подсудимых.

Следователи пытались ответить на вопрос, почему подростки валили и разбивали 200-килограммовые мраморные плиты на еврейских захоронениях и оставляли нетронутыми русские надгробия. Ответ свелся к чисто техническим причинам: мраморные стелы крепятся на штырях, и их легко опрокинуть, а русские памятники - из железа, и они глубоко врыты в землю.

- Орудия и инструменты не применялись, - сказал мне Владимир Мельников. - Это установило следствие.

Завуч школы N 99 Наталья Серова объяснила мне кладбищенский эксцесс "стадным чувством" подростков (один толкнул, другие повторили). Она, впрочем, была насторожена визитом московского журналиста. Все позади, во всем разобрались. Сделали выводы. Наметили провести воспитательные беседы. Что? Конечно, историю второй мировой войны они проходили. И про холокост тоже. Нет, учительница истории уволилась. И классный руководитель перешла на другую работу.

После девятого класса почти все эти ребята, кроме двоих, ушли из школы в ПТУ и прочие колледжи.

На автобусной остановке мне показали на одного из оставшихся. Парень как парень. С портфелем. Ничто не изобличает в нем белокурую бестию. Пока я собирался о чем-то его спросить, подошел автобус, и он уехал.

У Борхеса есть замечание: жестокость проистекает от недостатка воображения. И действительно, ведь чтобы представить страдание жертвы, а представив, пожалеть о ней и себе, надо иметь хотя бы крупицу эмоциональной даровитости. Бездарному не дано представить чужое мучение, и поэтому сам состав злодеяния от него ускользает и им не переживается. Что такое для них страдание тех, кто обратился в прах и кому уже вроде бы нечем и незачем страдать?

Вспоминается давний случай, когда в Швейцарии двое эмигрантов из Восточной Европы вскоре после похорон разрыли могилу Чарли Чаплина, похитили его тело и требовали выкупа у вдовы и детей. Осквернителей праха поймали.

Меня поразило, по какой статье их судили: "За нарушение покоя смерти". Есть, оказывается, такое юридическое понятие: покой смерти, нарушение его приравнивается к серьезному преступлению.

Не всех устроила версия следствия

В Нижнем Новгороде две крупные еврейские организации - РЕК (Российский еврейский конгресс) и ФЕОР (Федерация еврейских общин России). Вознаграждение за поимку преступников обещала и выплатила ФЕОР, происходило это в здании нижегородской синагоги при большом стечении активистов местной общины, высших милицейских чиновников города и области, высоких гостей из Москвы в лице президента ФЕОР Михаила Глуза и нового главного раввина Берла Лазара. Деньги в конвертах получали пятнадцать особо отличившихся работников милиции, прокуратуры и юстиции. Было сообщено, что на охрану городских кладбищ на постоянной основе выделена определенная сумма денег. Для повышения оргвооруженности Главного следственного управления при ГУВД Нижегородской области этому учреждению гостями из Москвы преподнесен в подарок дорогостоящий ксерокс. Довольные друг другом и собой собравшиеся разъехались из синагоги по своим адресам и надобностям.

Но эту атмосферу благодушия и победных милицейских реляций не разделяли в РЕК.

- С самого начала, - говорил мне председатель Нижегородского филиала РЕК Юрий Раскин, - мы были против того, чтобы сотрудникам милиции за выполнение долга выплачивали вознаграждения. Профессионалы хорошо работают по другой мотивации. Ко всему прочему этот популистский жест принижал серьезность совершенного преступления.

Юрий Раскин вообще-то математик, кандидат экономических наук. "Но это все в прошлом", - говорит он. Сейчас занимается предпринимательством и возглавляет местное отделение РЕК. Как только стало известно о погроме на "Красной Этне", он обратился с письмом к городской и областной администрации со своим пониманием того, что произошло. Благодаря сайту в Интернете акт вандализма получил резонанс во всем мире. РЕК настаивал, чтобы оскверненные могилы были восстановлены из средств городского бюджета.

- Конечно, тем, у кого пострадали семейные захоронения и кто приходил к нам, мы оказывали посильную помощь, - рассказывал Юрий Раскин. - Там были осквернены могилы и тех, у кого не осталось в городе родственников - умерли или же уехали в Израиль. Например, могила участника Великой Отечественной войны Александра Марковича Шаргородского.

Чудом на сей раз уцелело надгробие дяди моего собеседника - Юлия Раскина. Ему было 19 лет, он был танкист, погиб в битве на Курской дуге, здесь стоит символическое надгробие. Два года назад на его надгробной плите неизвестные (и не пойманные до сих пор) погромщики нарисовали фашистскую свастику. А рядом разбили стелу покойного отца Юрия - Константина Леонидовича Раскина, инженера-литейщика с Горьковского автозавода, лауреата Ленинской премии 1966 г. за новаторские разработки по технологиям модельного литья.

Многие из тех, чьи семейные захоронения подверглись разгрому, не сомневаются, что это дело рук антисемитов. У пенсионерки Эльвиры Грабер надгробие родственников разрушают уже в третий раз.

- Мой отец воевал с Гитлером, мать всю войну проработала здесь, в тылу, - что им от нас нужно?! Что, и нам уезжать в Израиль?

Многих удерживает от эмиграции очень сильный для еврея аргумент - родина там, где покоятся кости твоих родителей, твоих предков. Погромщики теперь избавляют их от последнего аргумента.

- Уголовное дело, как известно, было заведено по статье "Хулиганство", - сказал мне Юрий Раскин. - Виновные подростки неподсудны. Кто за ними может стоять - не выяснено. "Хулиганка" - самая легкая трактовка, она многих устроила. Мы просили у следователей протоколы допросов. Нам отказали. Так что мы ничего толком не знаем.

"Следующая остановка - Освенцим"

Поскольку следствие по уголовному делу еще не закончено, вполне возможно, что могут открыться какие-то новые обстоятельства и из мглы неизвестности выплывут фигуры заказчиков погрома. А может, и не выплывут.

Слывущий большим ревнителем чести и достоинства нижегородцев мэр Юрий Лебедев обиделся на английскую газету "Санди таймс", написавшую, что в Нижнем отчаявшиеся в дееспособности милиции горожане соорудили железную клетку для пойманных ими садовых воров и вершат самосуд в духе средневековых нравов. Мэр, по слухам, даже намерен подать в суд на газету за "нанесение горожанам оскорбления", за брошенную тень на репутацию цивилизованного демократического "третьего города страны". Так как нижегородцы об этом оскорблении даже не подозревают, за них принародно и пафосно оскорбился мэр, как бы персонально аккумулировав в себе гипотетическую виртуальную оскорбленность населения.

Свидетельствую: в клетку там действительно сажали вора в садоводческом товариществе, потому что бездействует милиция, а дачное воровство приняло размеры тотального террора. Чего не было, так это, так сказать, общегородской клетки, но, если откровенно, так ли уж праведен гнев городского головы и оправдан ли столь высокий градус его оскорбленности английской газетой?

Разве факт с систематическими из года в год погромами на еврейских кладбищах не меньшее основание усомниться в цивилизованном имидже города? Да, там происходит масса хорошего, там делают автомобили и ракеты, там в те же летние дни проходил Сахаровский фестиваль искусств, но погромное пятно остается не смытым с репутации. Свобода и цивилизация несовместимы с этим пятном.

И опять все прошло по-заведенному: наверху немного пошумели официальные лица (так им положено по статусу и "согласно демократии", а попробуй не пошуметь, учитывая особость реакции на все связанное с "еврейским вопросом", - и политическую, и прочую, и заранее предопределенный международный резонанс), пошумела пресса, не осталась в стороне еврейская община, ну а как отозвалось общество, как общественность? Да никак.

Наверху прошелестели, а внизу, как всегда, глухо, сумеречно, не до того... Одно это, господин мэр, оставляет в силе обидные слова репортажа английской газеты, хотя и на другом примере и в другом ракурсе. При молчаливом равнодушии большинства кучка неопознанных экстремистов постоянно третирует и унижает евреев-горожан, не оставляет в покое даже тех, кто уже отошел, как сказано в библейском тексте, в долину смертной тени. Разве этих живых и мертвых людей не держат на глазах города как бы в незримой клетке страха?

Скажут: но погромы кладбищ, всякие расистские вылазки не редкость и в цивилизованных странах, в развитых демократиях. Да, это так. Но развитыми демократиями они являются не потому, что там исключены подобные эксцессы, а потому, что отношение к ним общества, общественности, всех неизменно солидарное, цивилизованное. Помните, как вели себя парижане при вылазках неонацистов? Десятки тысяч людей вышли на улицы, чтобы никогда в предместьях Парижа кондуктор автобуса когда-нибудь не объявил: "Следующая остановка - Освенцим". А во главе колонн шел тогдашний мэр Парижа, ныне президент Франции Ширак.

Надгробие Анны Франк

В последнюю командировку в Нижний я взял с собой перечитать известный дневник в письмах "Убежище" Анны Франк, сгинувшей в концлагере. Недавно вышла самая полная версия, без сокращений и купюр, делавшихся многие годы по настоянию ее отца. Два года несколько еврейских семей прятались в "убежище" в Амстердаме, пока в августе 1944 года их кто-то не выдал немцам на растерзание. Среди них была и 14-летняя Анна. Ее отрочество, юность, которая едва забрезжила, выпали на пору заточения в клетке убежища без открытых окон и выхода на волю, и все изливалось подруге-дневнику в воображаемых письмах, где рефреном проходят предчувствия (и даже знание) своей неминуемой гибели и эфемерные упования, мечты (и даже планы) на будущее "после войны", где столько трогательных потрясающих свидетельств душевного и телесного созревания девочки...

Я перечитывал и читал заново этот дневник вечерами, возвращаясь в гостиницу то с кладбища "Красная Этна", то из прокуратуры, то из школы N 99... Место захоронения Анны и ее сестры Марго неизвестно, мне пришло в голову, что Анина могила волею судьбы могла бы быть здесь, в безопасной глуби России, в месте слияния двух таинственно и сказочно звучащих для западного уха рек Оки и Волги, тут, тут, в еврейском квартале большого нижегородского кладбища "Красная Этна".

Дух витает, где хочет, тем более, что в ее дневнике столько строк о борьбе русских, о близкой победе союзников...

Я думал о том, способно ли что-то в мире искупить безвременное и насильственное исчезновение хрупкой девочки Анны? Победа союзников над Гитлером? Казнь Эйхмана? Или бессмертная слава ее дневника (тем более что она так мечтала - и готовилась - стать "после войны" журналисткой или писательницей)?

Нет, непрожитая жизнь в принципе неискупима и невосполнима ничем, кроме себя самой.

Но, может быть, если не искуплением, то тихим светом утешения способно светить ее памяти - как, бывает, светит едва теплящаяся одинокая лампадка где-то в темном углу безлюдного храма - чье-то светлое тихое чувство скорбного сожаления и сочувствия. Оно ничем себя внешне не демонстрирует, не обозначает себя словами, а лишь пребывает у человека в самой потаенной сердцевине сердца, анонимно разлито в воздухе, без чего этот воздух пуст.

Если у того парня, которого я видел на автобусной остановке, хоть на миг затеплилось бы это сочувствие, все было бы спасено, тогда оскорбленная тень, простив обидчиков, вернулась бы на место упокоения...

Хотелось бы верить, но страшно. Где-то бродят по городу не пойманные прежде осквернители могил. Где-то вынашивают планы новых подарков фюреру необнаруженные наци. В воздухе разлиты промышленные выбросы, превышающие ПДК, и тяжелые испарения повседневных житейских тягот, делающих людей равнодушными к свободе, ко всему постороннему, чужому, далекому, ненасущному, то есть в конечном счете равнодушными к самим себе.

Где-то тлеют загнанные в подполье недовольство, злоба... Значит, копится энергия будущего эксцесса. Словно замерло все до рассвета. До поры до времени. До следующего раза.

Александр Васинский,
Время МН