МОЙ ЦФАСМАН

Виталий ОРЛОВ (Нью-Йорк)

Музыку я любил всегда, сколько себя помню. Мои первые осмысленные воспоминания тоже связаны с музыкой. Наверное, от родителей я унаследовал абсолютный музыкальный слух, и они, вернувшись из эвакуации в разрушенный город, вместе с минимально необходимой мебелью купили роскошное старинное пианино "Offenbacher" с бронзовыми подсвечниками, украшенное деревянной инкрустацией. Когда дома никого не было, я снимал стоящее на нем семейство мраморных слоников, открывал крышку и заворожено смотрел на бронзового двуглавого орла и надпись: "Императорский домъ Ст.-Петербург", отлитые в верхней части рамы.

Когда приходили гости, отец ставил меня спиной к клавиатуре, нажимал клавишу и спрашивал: "Какая нота прозвучала, покажи-ка, сынок?". Я безошибочно нажимал ту же клавишу, а гости изумлялись и искали какой-нибудь подвох, как у фокусников в цирке.

Моя первая учительница музыки больно била меня по пальцам, когда я ошибался, играя какие-то несносные упражнения. Я наотрез отказался от таких занятий, но продолжал удивлять гостей, играя "по слуху" отрывки из оперетты "Сильва", попурри из которой было на пластинке. Второй любимой была пластинка с незатейливой песенкой "Неудачное свидание". Да-да, та самая, которую мы часто вспоминаем:

- Но где ж вы были?

- Я - у аптеки!

- А я в кино ждала вас!

- Так значит, завтра на том же месте, в тот же час.

На этикетке было написано "Ногинский завод", а ниже "Джаз-орк. п/у А.Цфасмана". Слова песенки легко запоминались. Но для меня самыми захватывающими были звучание джаза и небольшое соло на фортепьяно, как я позже узнал - пианиста и дирижёра А.Н.Цфасмана. Оно приводило меня в восторг, и я безуспешно пытался воспроизвести его на пианино. Потом появилось еще несколько пластинок: Георгий Виноградов пел - "Я возвращаю ваш портрет", Ружена Сикора - "Этот цветок не ярок" и другие с записями джаз-оркестра ВРК под управлением Цфасмана. Что означало это непонятное "ВРК", я не знал, но старался найти пластинки с такой аббревиатурой. В конце концов у меня собралось довольно много дисков Цфасмана, несколько прекрасных ретро-альбомов, вышедших уже в 90-е годы. Особенно я дорожил записью исполнения им "Рапсодии в стиле блюз" Джорджа Гершвина...

В 1998 году в Нью-Йорке отмечалось столетие со дня рождения выдающегося американского композитора. Торжество было устроено в концертном зале Gershwin Theatre Бруклинского колледжа. Возможность написать отчет об этом вечере меня обрадовала. Имя Гершвина, его судьба и музыка переплелись в моем сознании с творчеством именно Цфасмана...

Родился Александр Наумович Цфасман 14 декабря 1906 года в городе Запорожье (до 1921 г. - Александровск) в семье парикмахера. Еще учась в Московской консерватории, Цфасман увлекся джазом и в 1926 году создал первый в стране профессиональный джазовый коллектив "АМА-джаз". В 1927 году оркестр Александра Цфасмана стал исполнять джазовую музыку по радио (много позже оркестр принял участие и в первой советской джазовой телепередаче). Вскоре появились пластинки с записями этого оркестра и владельцы патефонов и грамофонов получили возможность слушать прекрасную, а для многих прежде неизвестную, совершенно новую музыку.

В 1937 году были выпущены пластинки с записями четырех песен, две из которых обрели необыкновенную популярность. Это "Неудачное свидание" и обработка популярного польского танго, известного в Советском Союзе как "Утомленное солнце". Вслед за песнями появились записи и инструментальной музыки: "Звуки джаза", "Я люблю танцевать" и другие. Пианизм и композиторское творчество у Цфасмана неразделимы. Как пианист он вызывал восхищение А.Гольденвейзера, К.Игумнова, Г.Нейгауза и других выдающихся исполнителей, а также композиторов. В 1951 году Шостакович писал Цфасману: "Обращаюсь к Вам с большой просьбой. Я написал для картины "Незабываемый 1919 год" нечто вроде фортепианного концерта. Для вас он не представляет трудностей. Сам же я его сыграть не могу. Очень просим Вас не отказаться и сыграть его. Повторяю: для Вас это будет не трудно".

Среди произведений Цфасмана крупной формы - концерты для фортепиано с джаз-оркестром и симфоническим оркестром, музыка к кинофильмам и театральным постановкам.

С 1939 г. в течение семи лет А.Цфасман руководил джаз-оркестром Всесоюзного радиокомитета - тем самым "ВРК". С этим коллективом связаны, вероятно, самые большие достижения советского биг-бэнда. С весны 1942 года джаз-оркестр ВРК неоднократно выезжал на фронт. После высадки войск союзников в Нормандии, когда второй фронт стал реальностью, в репертуаре оркестра появились мелодии английских и американских авторов. Особенно часто он исполнял фокстрот Джерома Керна из американского фильма "Песнь о России".

В 1946 году Цфасман стал музыкальным руководителем театра "Эрмитаж", при котором он создал симфоджаз. В том же году вышла пластинка с записью песен в исполнении Леонида Утесова, которому аккомпанировал Цфасман.

В 50-е годы джаз в СССР фактически оказался запрещенным. А.Н.Цфасман создал маленький инструментальный ансамбль, с которым он виртуозно исполнял свои невероятно изобретательные пьесы: "Радостный день", "Веселый вечер". Дирижер и композитор, несмотря на запреты, нес людям радость, исполняя в столице и во время гастролей по стране искрящуюся жизнерадостную музыку...

В ту пору я учился на втором курсе института. Однажды ко мне подошел мой сокурсник Эдик и сказал: "У тебя же отличный музыкальный слух! Приходи петь к нам в хор!" "Слух-то у меня хороший, - ответил я, - но голос..." "Неважно, там принимают всех. Иначе все равно тебе дадут какую-нибудь общественную нагрузку! Так уж лучше петь..." Придя на репетицию хора, я услышал, что там разучивали отнюдь не "Эх, хорошо в стране советской жить!", а что-то совершенно незнакомое и достаточно необычное. Это была песня, в мелодии которой чувствовались джазовые интонации. За ритмом трудно было уследить, он все время менялся:
О, как одинок я,
Ах, без вас как без воды
Цветок я!
Так не губите меня,
Спасите меня,
Спасите меня
Скорей!

Хористы пели с явным удовольствием. Руководил ими известный в городе хормейстер по фамилии Птиц.

Зазвучала другая песня, в ином ритме и темпе, но несложно было догадаться, что ее сочинил тот же композитор: И мы с тобой вдвоем
Гнездо совьем,
И песню запоем
В гнезде своем,
И будешь ты со мной,
Любимый мой.

Фамилию композитора я запомнил - Джордж Гершвин. С годами я полюбил музыку этого американца, не пропускал ни одного концерта, где исполнялись его симфонические произведения, покупал пластинки с записью его фортепьянных сочинений в исполнении разных пианистов. Мне по сей день доставляют огромное удовольствие фортепьянные вариации на темы песен Гершвина в блистательной интерпретации моего земляка, известного джазового пианиста Леонида Чижика, а также бессмертные "Порги и Бесс", "Американец в Париже". Но самой любимой вещью остается для меня "Рапсодия в блюзовых тонах". Я знал ее на память всю, до последней ноты. Собирал ее записи в самых разнообразных исполнениях, переложениях (например, собственное переложение для трубы с оркестром играл замечательный советский трубач Тимофей Докшицер) и даже аранжировках - для симфонических, джазовых и оркестров народных инструментов.

Но самая дорогая - цфасмановская...

В 1958 году моему отцу, инвалиду войны, дали путевку в один из санаториев в Сочи. Папа взял меня с собой, поскольку нуждался в помощи. Санаторий считался шахтерским, но вместе с горняками в нем поправляли свое здоровье партийные бонзы. Они имели возможность приглашать в концертный зал здравницы кого угодно. Цфасман приехал в город на гастроли и однажды появился в санатории. Отобедавшие, не спеша, направлялись в зал, где уже сидел за роялем маэстро. Сугубо "прозаическая" атмосфера, казалось, ничуть не смущала артиста, и он спокойно ожидал. Наконец, публика угомонилась, и Цфацман начал играть. Это были часто передаваемые по радио его фортепьянные фантазии на темы популярных песен советских композиторов. Когда Александр Наумович сыграл свою блестящую импровизацию - с неожиданными, как у Глена Миллера, ритмическими паузами, острыми синкопами, множеством арабесок - на тему песни Соловьева-Седого "Потому что мы пилоты", я не удержался и в восхищении зааплодировал. Мои хлопки, никем не подхваченные, сиротливо погасли, а Цфасман, улыбнувшись, бросил взгляд в мою сторону.

Концерт закончился. Публика покидала зал. Но несколько человек остались. Озорно сверкнув глазами, Цфасман спросил у них: "Не хотите ли послушать одну музыкальную шутку?" И, пододвинув коротким движением стул к роялю, начал играть. Казалось, звучал целый оркестр. Это была увертюра к опере Бизе "Кармен" и, одновременно, песня "Варяг" - помните: "Наверх вы, товарищи, все по местам..."? Но в тот момент, когда я об этом догадался, послышались куплеты "Эскамильо", а завершилось все легкомысленной штраусовской полечкой, которая ну просто притворилась началом увертюры Бизе...

Цфасман закончил играть, одновременно с финальным аккордом резко поднялся со стула, лукаво посмотрел на слушателей и вдруг обратился ко мне: "А вы, молодой человек, тоже играете?" "Нет..., - ответил я и неожиданно для самого себя выпалил: - Я пою", вспомнив почему-то свой студенческий хор. И чтобы совсем уж выглядеть идиотом, добавил: "Гершвина..." "Вы любите Гершвина? - удивился Цфасман. - Тогда приходите завтра на мой концерт. Я буду играть его "Рапсодию в блюзовых тонах"..."

И ещё несколько строк вместо эпилога.

Александр Цфасман умер в 1971 году. Он был всего на 8 лет младше Джорджа Гершвина, который родился в 1898-м. Семейное предание гласит: когда Морис Гершович, отец Джорджа, приехал в Америку из Санкт-Петербурга, он, следуя иммигрантской традиции, которая якобы приносит удачу, направился первым делом к статуе Свободы. В пути Морис потерял шляпу - ее унес ветер. В шляпе был спрятан адрес дяди, которого он должен был найти в Бруклине. Морис приехал в Бруклин, не зная ни адреса, ни единого слова по-английски. На смеси идиш и русского он стал расспрашивать людей, не знают ли они портного по фамилии Гринштейн. В Бруклине были сотни Гринштейнов, из которых примерно половина занималась портняжным делом. Но каким-то чудом Морис все же отыскал здесь брата своей матери. С тех пор в семье Гершовичей-Гершвинов считают, что потерянная Морисом шляпа приносит удачу. Возможно и такое. Ведь стал же Джордж Гершвин знаменитым, как, впрочем, и его брат Айра...

http://www.vestnik.com/issues/2002/0214/koi/orlov.htm"