Благодарим Б-га за Амстердам

Жизнь евреев в христианской Европе в эпоху, предшествовавшую Просвещению, в основном, воспринимается нами как длинный и печальный каталог бед и страданий. Мы часто слышим уже знакомые повествования о запретах и преследованиях и постоянном сопротивлении евреев. Однако в то время, когда евреев поносили и высылали, голландские евреи в XVII веке сумели добиться такой степени свободы и терпимости, которая практически не имеет аналогов в истории христианско-еврейских отношений.

В своей новой книге "Евреи Рембрандта" Стивен Надлер, профессор философии и директор факультета иудаики в Университете Висконсин-Мэдисон, прославившийся благодаря книге "Жизнь Спинозы", рисует живой и притягательный портрет еврейской общины Голландии и описывает обстоятельства, которые позволили ей процветать. Ось книги - это головокружительные взлеты и падения, которые уготовила судьба Рембрандту, однако автор рассуждает и об отношениях художника с его еврейскими соседями и о еврейских темах в творчестве живописца. Он использует образ этого гения Барокко для того, чтобы преподнести историю Голландии того времени в более широком контексте. На самом деле, более точный заголовок для этой книги должен был бы звучать так: "Евреи эпохи Рембрандта", поскольку в ней представлен не только широкий обзор жизни еврейской общины, но и запутанное теологическое отношение голландских христиан к живущим среди них евреям через призму восприятия голландских художников.

В этой книге много деталей, начиная с поименного перечисления соседей-евреев Рембрандта и заканчивая описанием многочисленных слухов и легенд о художнике и его творчестве.

Стремясь не допустить романтизации отношений Рембрандта и евреев, Надлер развенчивает давно устоявшийся миф, живописуя довольно прозаичные ссоры и судебные препирательства Рембрандта и его еврейских патронов. Через компетентный анализ жизни и творчества голландского гения Надлер пытается представить более реалистичное и сбалансированное понимание этих взаимосвязей. В итоге перед нами разворачивается картина очень сложных человеческих отношений художника с его еврейскими друзьями и еврейской тематикой.

Иногда с утверждениями Надлера бывает сложно согласиться. Например, он придает большое значение тому факту, что Рембрандт жил во Влоойенбурге, процветающем еврейском квартале Амстердама. Надлер настаивает на том, что этот факт играет решающую роль для современного понимания творчества художника. Однако, учитывая размытые физические и социальные границы между евреями и христианами, живущими в маленьком городке, а также интерес Рембрандта к яркой и натуралистичной подаче сцен Ветхого Завета, вполне вероятно, что он разыскал бы евреев, даже если бы они и не жили по соседству с ним в буквальном смысле. А его сочувственное изображение африканских негров, оказавшихся в стране в результате торговых операций только что созданной Dutch West Indies Company, заставляет предположить, что его обращение к экзотическим темам всегда было обусловлено, прежде всего, гуманистическими порывами, а не только географической близостью.

Однако поскольку главный акцент в "Евреях Рембрандта" делается не столько на самом Рембрандте, сколько на евреях, история той эпохи в изложении Надлера представляет для нас значительный интерес.

В отличие от евреев других европейских стран голландские евреи могли жить в любом месте по собственному выбору, одеваться, как их современники, и открыто соблюдать свои религиозные традиции. Будучи свободными от калечащих и унизительных ограничений, на протяжении нескольких десятилетий они наладили гражданский, культурный и экономический обмен со своими соседями-неевреями, и этот обмен оказался взаимно обогащающим. Евреи фактически стали повивальной бабкой Золотого века Голландии, так как этот пир духа породила тесная взаимосвязь между христианскими и еврейскими историческими событиями.

Кальвинистическая Голландия, которая только-только сбросила ярмо испанского католического правления, естественно, симпатизировала евреям, которые начали появляться там в конце XVI века. Это были в основном выкресты или евреи, скрывающие свою еврейскую веру, выскользнувшие из цепких лап инквизиции.

Предприимчивые голландцы быстро осознали, что новоприбывшие сефарды - ловкие торговцы с хорошими связями и знанием важных торговых маршрутов. Кроме того, в доктрине кальвинизма всегда присутствовало мягкое отношение к монотеистическим евреям. Считалось, что вовлечение их в диалог облегчит их обращение и приблизит Второе пришествие. Несмотря на ворчание, раздававшееся то тут, то там, в Голландии преобладала точка зрения, согласно которой к еврейским беженцам следовало относиться терпимо и даже даровать им либеральные права, хотя и в урезанной форме.

К середине XVII века все разраставшаяся еврейская община Амстердама, в которую теперь вливались и евреи-ашкенази, бежавшие от погромов в Германии и Восточной Европе, чувствовала себя в голландском обществе в относительной безопасности. В положении евреев особенно необычным было то, отмечает Надлер, что им позволяли быть обычными людьми. Нигде это не проявляется с такой очевидностью, как в живописи того периода.

Складывается такое впечатление, что иконоборческие голландские протестанты, несмотря ни на что, все же питали склонность к идолам: украшения, в которых они отказывали себе в церквях, с щедростью вывешивались на стенах домов, гильдий и гражданских институтов. В неограниченной более рамками церковного искусства Голландии при патронаже набиравшего силу класса купцов родилась целая плеяда светских художников. Многие из них нажили состояния на создании для буржуа картин с библейскими и каждодневными сюжетами, а некоторые художники достигли мирового признания.

Одна из самых обстоятельных глав книги Надлера посвящена экскурсу в историю вопроса о христианском и еврейском отношении ко второй заповеди: "не сотвори себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и на земле внизу, и что в воде ниже земли". Надлер, в противовес общепринятой точке зрения, согласно которой евреи вообще отказывались от изобразительного искусства, указывает, что евреям всегда был свойствен гибкий подход в зависимости от изменений "исторических, интеллектуальных и материальных обстоятельств". Поэтому естественно, что в иммигрантской еврейской общине Голландии, давно лишенной еврейских текстов и находящейся под влиянием католических понятий искусства и религии, преобладала более либеральная трактовка этого запрета, и голландские евреи часто становились покровителями и религиозного, и светского искусства.

Примечательным признаком культурной ассимиляции евреев была манера, в которой современные голландские художники изображали евреев в своих религиозных работах. Хотя сцены Ветхого завета были распространены в христианской иконографии Средних веков и Возрождения, евреев часто изображали гротескными уродливыми созданиями, что было физическим отражением их ущемленного положения. Период Барокко ознаменовался переходом от идеализированной или теологически направленной типологии к более реалистичному отображению, основанному на наблюдении за природой. Эта новая комбинация натурализма и гуманизма нашла превосходное выражение в творчестве Рембрандта, а также в работах других художников.

Хотя Надлер и не является искусствоведом, он предлагает анализ большого количества рисунков и гравюр того периода, снабжая его подробными историческими комментариями и уделяя особое внимание еврейской тематике в живописи.

Рисуя картину еврейской жизни в Голландии XVII века, Надлер с мастерством воспроизводит портреты известных раввинов, блеск синагог, сложность похоронных обрядов и внутриобщинные трения и расколы того времени (что заставляет предположить, что чем больше изменяется, тем больше остается неизменным). Из книги Надлера мы в деталях постигаем напряженную взаимозависимость и взаимное презрение конгрегаций ашкенази и сефардов. Доведенные до нищеты еврейские беженцы из Германии, Польши и Литвы зависели от щедрости португальских евреев, а вновь начавшие соблюдать традиции сефарды, многие из которых на протяжении нескольких поколений жили как католики, духовно зависели от ашкеназских мудрецов в вопросах еврейского закона и учения.

Несмотря на неизбежные трения в этой разнородной общине, еврейская жизнь в Голландии процветала. Следует отметить, что среди ограничений, накладываемых на евреев протестантскими гражданскими властями, было требование жесткого соблюдения Моисеевых законов, и еврейские конгрегации с радостью принимали это требование и следили за его выполнением. Возможно, именно это помогло удержать общину от религиозной ассимиляции - этого вечного соблазна для евреев, живущих в толерантных, богатых обществах. И, конечно, оно проложило путь для одного из самых благоприятных периодов в истории европейского еврейства, который оказался короткой, но яркой интермедией между древними и современными трагедиями, развернувшимися на континентальной сцене.

Forward
Перевод Ирины Ревякиной для sem40 Рисунок Рембрандта